Что ж, я не буду. Ежели писать —
Удел людей, молчать – удел богов.
Выкрик птицы неуклюжей на меня повеял
стужей,
Хоть ответ ее без смысла, невпопад,
был явный вздор;
Ведь должны все согласиться, вряд ли может
так случиться,
Чтобы в полночь села птица, вылетевши
из-за штор,
Вдруг на бюст над дверью села, вылетевши
из-за штор,
Птица с кличкой «Nevermore».
Похоронный звон надежды и свой смертный
приговор
Слышал в этом «Nevermore».
О времена! О нравы! Видеть грустно,
Как все вокруг нелепо и безвкусно.
О нравах, о приличиях смешно
И говорить – приличий нет давно!
Диких звуков несогласность
Возвещает нам опасность,
То растет беда глухая, то спадает,
как прилив!
Слышишь, воющий набат,
Точно стонет медный ад!
Слышишь к свадьбе звон святой,
Золотой!
Сколько нежного блаженства в этой
песне молодой!
Сквозь спокойный воздух ночи
Словно смотрят чьи-то очи
И блестят,
Из волны певучих звуков на луну они глядят.
Из призывных дивных келий,
Полны сказочных веселий,
Бессмертен мой, как будто темный,
стих:
Я имя поместил в словах моих!
Фантазия – для той, чей взор огнистый —
тайна!
(При нем нам кажется, что звезды Леды —
дым).
Шелковый тревожный шорох в пурпурных
портьерах, шторах
Полонил, наполнил смутным ужасом
меня всего,
И, чтоб сердцу легче стало, встав,
я повторил устало:
«Это гость лишь запоздалый у порога моего,
Гость какой-то запоздалый у порога моего,
Гость – и больше ничего».
