— Сколько вы хотите? Только не грабьте, говорите цепу — десять тысяч, пятнадцать, только — чтобы расписка была, чтобы видели, а то, знаете, у нас в Москве ничему не верят…
Разговаривать хорошо натощак, а после еды приятно взять подушку, да и завалиться куда-нибудь в траву.
Большая оригиналка, это у нас в роду, — точно сквозь туман и гул голосов услышал Растегин голос Рубакина.
— Страшно нравится, — ответил он, замечая, что у вдовы Сарафановой необыкновенно расширяются зрачки.
— Осторожнее, она вас живо обработает, — шепнул сбоку Дыркин.
— У моей дочери мужской характер; если приглядеться, то она привлекательна, — продолжал Рубакин, печально жуя огурец.
