Мимолетно вспомнилось, как он, месяц тому назад, отсек себе топором напрочь сустав большого пальца левой руки — поднял бледный обрубок с посиневшим ногтем и, разглядывая его темным взглядом непонятных глаз, виновато, тихонько говорил:
— Скольки разов я его, чудашку, портил, прямо — счету нет!.. Вывихнут он у меня, неправильно действовал… Теперь — схороню…
Допустимо, что в этом добром занятии я несправедлив и жесток к людям. Я понимаю, что если осла непосильно нагрузить даже драгоценными камнями, — всё равно ослу будет тяжело.
Много испытал я подобных разочарований.
когда на площади снова явилась голубая дама под кружевным зонтиком, человек привстал со стула
нова явился выцветший человек
двери ресторана стоял на подогнутых ногах старенький Мишка и дремал,
Обойдя кругом церкви, я воротился в ресторан, чувствуя себя обокраденным, униженным.
Спросил пива и стал смотреть в окно
греков даже боги имели любовниц…
Когда человек с хлыстом скрылся в ограде церкви, куда прошла голубая дама, я тоже отправился вслед за ним
сделал строгое лицо и пошел к двери, сказав:
— Я вернусь…
