Дорогая, ты блядь, а я ухожу в плавание.
Все умирают детьми, особенно старики. Взрослые люди спешат, торопятся, живут иллюзиями — как будто не понимают, что, что бы они ни делали, — все равно всегда будет вечная ничья. Есть только детство и смерть. Их и надо нести в себе всю жизнь.
Она была красива одновременно совершенно по-детски и совершенно по-блядски, и это было просто невероятно.
Я перебирала его волосы, и он сказал, что это лучше секса.
с удивлением видишь, как целому миру приходит крах, но при этом — самое страшное: все остается по-прежнему.
Пришла в себя я на четвертый день глубоко ебанутым человеком.
Мы обе хотели друг перед другом казаться хуже, чем мы есть. Нам нравилось выебываться, и как мы выебывались — это отдельная история.
Она лежала, плакала и думала, как она их любит, и вдруг почувствовала, что на нее накатывается волна большой-большой и совсем бездонной, ласковой и душераздирающей любви, и от этой любви хотелось плакать еще больше. В этот момент вошла мама, увидела, что Полина снова плачет, и спросила: «Что, ненавидишь свою семью?»
Была осень, и я увидела, что могу убивать глазами.
Что же, руки у нее были красивые, а сердце, должно быть, съел белый волк
