Психологи заметили, что фотографии стирают из памяти образы людей, занимая их место. Как только мы завладеваем фотографией, вместо человеческого лица мы начинаем помнить снимок. Фото убивает память.
Хоровод вначале был брачным ритуалом; игра в мяч воспроизводит борьбу богов за обладание солнцем; азартные игры происходят от оракульских практик; волчок и шахматная доска были инструментами предсказания
не знаю, как можно жить в обществе, где все находятся под угрозой насилия, начиная с автомобилиста, который все время подвергается насилию со стороны милиционеров и машин с мигалками, и кончая любым гражданином, который подвергается насилию со стороны мэрии, которая может сносить любые магазины, лотки и даже частные жилища, все что угодно. Законов больше нет, вообще нет правил.
Запахи интересны тем, что они совсем неисторичны и могут быть присвоены любым практикующим постпамять
комедии Армандо Ианнуччи «Смерть Сталина
В каком-то смысле (и незапланированно) перформанс в церкви стал контратакой «искусства», посягнувшего на церковные пределы. Реакцию РПЦ было нетрудно предвидеть. Перформанс Pussy Riot был провозглашен хулиганством, не имеющим отношения к искусству. Здесь опять обнаружилась способность церкви устанавливать, что является искусством, а что нет, и криминализировать «неискусство».
эссе 1933 года «Психологическая структура фашизма» Батай
Полина Барскова — один из ведущих исследователей травматического опыта ленинградской блокады
Мандельштам декларирует свою неприязнь к прошлому и памяти об этом прошлом: «Мне хочется говорить не о себе, а следить за веком, за шумом и прорастанием времени. Память моя враждебна всему личному.
Жака Рансьера и его интерес к различению документа и монумента. Рансьер проводит это различие в книге «Фигуры истории»,
