Проходим производственную практику — два дня в неделю, получаем «трудовое» воспитание, даже пишем дипломные работы, почти как в вузе. Из нас готовят нечто вроде статистиков. Такая скучища!
Навроцкий увел их всех в театр, кто то третий похитил документы.
Он прошел в спальню, посмотрел и там.
— Что ты ищешь? — по прежнему шепотом спросила Ольга Дмитриевна.
— Все тот же портфель. Куда я мог его засунуть?
— Может быть, ты оставил его на работе?
— Ты сама вчера, перед театром, переставила его на стол.
Пьеса о крушении белой армии, первая попытка серьезно рассмотреть трагедию людей, веривших в правоту своего дела.
Впрочем, он, кажется, впадает в обычную родительскую ошибку. Разве можно определить, почему этот субъект нравится дочери? Можно только определить, почему он не нравится ему самому. Чем же? Лакированными штиблетами
— Ларе бойкот на семь дней, — предложила Зина.
Дома Николая Львовича ждали билеты в Художественный театр на «Дни Турбиных». К билетам прилагался элегантный Валентин Валентинович в полосатом костюме и лаковых штиблетах, эдакий князь Данила, не хватает бутоньерки в петлице.
Всех поисключаем, один Генка останется
Извечные, непреходящие страсти; важно не быть их рабом… Я должен работать, должен делать свое будущее, но и мне хочется спокойствия, уюта, заботливой женской руки. С
