На сайте Набоковского музея в Санкт-Петербурге говорится, что в коллекции семьи были картины, рисунки и акварели Бенуа, Анисфельда, Рейсдела, Беккафуми, Лингельбаха, Эвердингена, Романино, Тениерса, Остаде и многих других (в других источниках указываются еще такие художники, как Якопо Пальма — старший, Педро Орренте, Ари де Войс, Питер Симонс Поттер, Алларт ван Эвердинген).
После убийства Владимира Дмитриевича она с мамой, старшей сестрой Ольгой и младшим братом Кириллом переехали в Прагу. Вместе с Евгенией Гофельд и Аделью Кракьяк, горничной петербургских времен (поначалу она осталась в Крыму, но потом через Эстонию добралась до Берлина), поселились в большой, по современным меркам, квартире: четыре комнаты, кухня, ванная, туалет. Потом, правда, две комнаты стали сдавать — денег не хватало. В числе прочих одну из комнат снимали Николай и Мария Ипатьевы, те самые, в чьем доме в Екатеринбурге была расстреляна царская семья.
Если коротко суммировать деятельность конституционных демократов, можно сказать так: они пытались легальными методами внедрить в российскую действительность конституционные решения и либеральные ценности, давно привившиеся в парламентских правовых государствах. Однако эти ценности и идеалы оказались невостребованными, что в итоге и погубило как российский либерализм, так и многих из ее представителей (некоторых — буквально, других — фигурально).
Мы с тобой последние хранители, последние два сосуда общего прошлого», — писал Набоков в «Переписке с сестрой» в 1945-м.
Набоков радовался недолго: ровно через четыре месяца, аккурат 12 июля 1917 года, смертная казнь была восстановлена: ее вернули за преступления, совершаемые на фронте.
заправляли всем повар Николай и садовник Егор. Последний был настолько умелым жуликом, что сумел накопить на загородный дом
в доме многие товары заказывались прямиком из Англии, включая еду, мыло и игрушки
Не отрицая права государства на смертную казнь как на вид наказания, Набоков замечал, что ей подвергаются «вовсе не наиболее закоренелые, неисправимые преступники, пополняющие собою по большей части ряды мелкой преступности», полагая, что страх перед смертной казнью совершенно не останавливает злоумышленников. Играет роль и «непоправимость судебных ошибок».
доме № 47 на Большой Морской улице. Незадолго до свадьбы трехэтажный особняк, сделанный из розового гранита с мозаикой над верхними окнами, был куплен Еленой Ивановной
Во время работы в училище он познакомился с очаровательной Еленой (29.08.1876–02.05.1939, Прага), дочерью миллионера, филантропа и самодура Ивана Васильевича Рукавишникова (1843–1901), владевшего селом Рождествено
