Травма шокирует мозг, оглушает разум и замораживает тело.
Должны быть те, среди кого мы можем сидеть и плакать и все равно считаться воинами.
.
Несмотря на кажущуюся безграничной склонность человека причинять страдания и травмы другим, мы также способны выживать, адаптироваться и в конечном итоге трансформировать травматические переживания. Опытные психотерапевты используют эту врожденную способность к устойчивости и исцелению как основу для своей работы с теми, кто страдает от последствий опасных для жизни или сокрушительных событий
событие становится травмой только тогда, когда невыносимые подавляющие эмоции мешают правильной обработке события в памяти.
терзают и высасывают из нас нашу жизненную силу, серьезно ограничивая нашу способность жить настоящим.
Травматические воспоминания также могут принимать форму бессознательного «отыгрывающего» поведения. Это могут быть, например, неоднократные «несчастные случаи» или «случайное» попадание в опасные ситуации. Речь может идти о проститутке, которая, подвергшись в детстве сексуальному насилию, теперь ищет связей с жестокими мужчинами или занимается незащищенным сексом; или о ветеране войны, «пристрастившемся» к острым ощущениям и чувству опасности, который сразу же после увольнения из армии подает заявление в команду полицейского спецназа.
ем больше мы пытаемся избавиться от таких «воспоминаний», тем больше они преследую
В отличие от «обычных» воспоминаний (как хороших, так и плохих), которые изменчивы и динамически меняются с течением времени, травматические воспоминания фиксированы и статичны. Это отпечатки (энграммы) прошлых ошеломляющих переживаний, глубокие впечатления, вырезанные в мозгу, теле и психике. Эти жесткие и застывшие импринты не поддаются изменениям и не так-то легко уступают обновлению текущей информацией.
Короче говоря, прошлые импринты влияют на настоящее и планирование будущего, часто вне радаров сознательного их осознания. В отличие от повторяющегося новостного ролика, наши воспоминания изменчивы, много раз формируются и переделываются на протяжении всей нашей жизни. Они постоянно находятся в движении, постоянно находятся в процессе формирования и изменения.
нам придется жить с неудобным признанием того, что память на самом деле не является чем-то конкретным, окончательным и воспроизводимым, как видеозапись, которую можно проиграть по желанию. Напротив, она скорее эфемерна и постоянно меняется по форме и содержанию. Память – это не дискретное явление, не фиксированная конструкция, прочно закрепленная на каменном фундаменте. Скорее это больше похоже на хрупкий карточный домик, неустойчиво ютящийся на зыбучих песках времени, весь во власти интерпретаций и вымыслов.
Реальный ответ заключается в том, что такого рода искажения памяти, особенно возникающие во времена сильного стресса и опасности, – это то, к чему мы все очень склонны. Если мы не будет предвзяты, то вполне сможем отождествить себя с воспоминаниями Ромни о том, что было «до его рождения», поскольку многие из нас порой включали увиденное на семейной фотографии или часто повторяемую историю в наши «фактически воспроизведенные» личные воспоминания. В самом деле, смысл, который мы придаем конкретному событию, может оказать значительное влияние на содержание этого воспоминания. По словам психоаналитика Альфреда Адлера, «из множества числа впечатлений, которые встречаются человеку, он выбирает те, которые, какими бы мрачными они ни были, имеют отношение к его ситуации».
