– Я не люблю улыбаться.
– Почему?
– Когда я улыбаюсь, то выгляжу дружелюбным.
– Вообще-то в этом и есть весь смысл улыбки.
– Но я не дружелюбный.
– Что ещё?
– Ты сказал, что читал ей в детстве сказки? Вы что, с ранних лет знакомы?
– Да, можно сказать и так.
– Но драконы ведь бессмертны, а ты упоминал, что тебе около восьмидесяти…
– Верно.
– Значит, ты фактически вырастил себе жену? Фу, какая мерзость! Скажи, а это вообще безопасно? Как вы, ящеры… ну… спите с женщинами? У вас есть член? Или вы используете вместо него хвост?
– Ты совсем идиот?
– Пофему каждый раз, стоит ньам ненадолло расстаться, лядом с вами пояфляется какая-нибудь странная баба?! – спросил он почти невнятно, уже стягивая зубами румяную шкурку с цыплёнка, и я решила на всякий случай отодвинуться подальше, чтобы меня не забрызгало чесночным маслом. Проглотив оторванный кусок, Кочевник просиял от счастья. – Но эта, надо признать, хотя бы симпатичная! И щедрая! Давайте возьмём с собой и цыплёнка, и бабу и посидим где-нибудь в другом месте. Тут ведь есть запасной выход?
Люди – жестокие, порочные звери, что хуже болезней…
– Я люблю тебя как маленькое существо, которое должен оберегать, – прошептал Солярис.
И вдруг опустил голову ниже.
Я закрыла глаза, боясь пошевелиться, пока он скользил губами по моим векам и ресницам, чертил дорожку по переносице до кончика носа, а затем смазанно целовал линию челюсти под ямочкой на щеке. Я ждала, когда же он остановится, когда его любовь ко мне достигнет своего предела и отхлынет назад, как должна была отхлынуть по доводам рассудка. Но этого не происходило.
– Я люблю тебя как сородича, который никогда не оставит в беде, – сказал Солярис, а затем наклонился. – И я люблю тебя как ширен, свою пару, с которой хочу иметь собственное гнездо
Люди – жестокие, порочные звери, что хуже болезней…
– В мире не существует ничего вечного. Кроме твоей непутёвости, конечно.
– Кочевник!
– Да что опять-то? У меня вон тоже шрамы есть, и много! Смотри!
Смастери мне лук, ящер, и у нас на ужин будет драконья жопа!
Зачем? – спросил он. – Я не люблю улыбаться.
– Почему?
– Когда я улыбаюсь, то выгляжу дружелюбным.
– Вообще-то в этом и есть весь смысл улыбки.
– Но я не дружелюбный. – Солярис повернулся ко мне так резко, будто собирался доказать это на практике. – Негоже обнадёживать детей понапрасну. Это жестоко.
