А в 2020‐м с восхищением прочитаю «Немого Онегина» Александра Минкина, отчаянно смелый, непривычный, остроумный и местами очень глубокий «роман о поэме».
Одним из аппетитнейших кусков моего книжного пирога оказались романы Ж. Верна: «Дети капитана Гранта», «20 тысяч лье под водой», «Таинственный остров». Впервые открылась огромность мира (я даже рисовала на глобусе маршрут экспедиции Гленарвана) и реальные подробности постоянной битвы за существование. Кроме того, до кончиков пальцев проникало редкое удовольствие «делания», которым пропитан «Таинственный остров» — пожалуй, одно из лучших пособий для воспитания радостного трудолюбия. Помню еще чувство счастливого удовлетворения: оказывается, плохих людей (таких, как Айртон) в мире очень мало — по пальцам пересчитать (да и те могут исправиться).
Бессилие от задраивающихся на глазах социальных лифтов — одна из самых грустных и стойких эмоций моего существования.
психотерапевтический эффект песен Окуджавы 1960‐х годов для многих превратится в наркотический уход от действительности.
едь все эти потери — казалось бы, мелкие и незначащие — обкрадывали и унижали каждого из нас.
Для растущего человека очень важно бесстрашное умение Федора Михайловича докапываться до самых темных глубин нашего сознания. В юности часто пугаешься неожиданных желаний, грешных соблазнов, неодолимых внезапных порывов сделать или подумать что-то заведомо запретное и осуждаемое обществом. Достоевский вытаскивает эти вещи наружу и объективирует их. Нет лучшего пособия для собственного психоанализа и аутопсихотерапии.
течением времени острота этих вопросов смягчается. К тому же для женщины в качестве выхода всегда остается ребенок — как главная ее творческая задача.
Чувствовать в себе сжигающую тебя энергию и не знать, к чему ее приложить, — мучительная штука. Выбор достойной и нравственной цели — это и есть основная задача юности.
1959)
От черной печали до твердой судьбы,
приходилось постоянно зарабатывать. Спасало репетиторство.
А что же зарплата? Она была, но весьма небольшая. Впрочем
