И во сне боролся с твоим лицом
обращенный ко мне упрек,
что не вхож я в твой беззащитный сон,
что никто его не берег.
И теперь не знаю – ведь я не вхож —
что светилось в лице твоем.
Мимолетной молнии светлый нож
за оконный вошел проем.
Но в ночи, проявленной серебром
улетающего огня,
не будил тебя ни далекий гром,
ни зарницы, белее дня.
И во сне садятся на кровать,
на мою кровать чужие люди;
затевают карты раздавать.
Те, кого и нету на земле,
прячут в сновидение мое
знаки неопознанной потери.
Но душа чурается ее.
И напрасно в тонкой полумгле
светят их серебряные тени.
Вышел чернее тучи.
Стал не-разлей-вода.
В мире радужном и текучем
так бы и жил всегда.
И не вдыхать бы его, не трогать —
воздух, попавшийся на крючок.
Чей зацепил меня острый коготь?
пыли стеклянной прошел пучок.
Норы завалены, поры забиты
в городе, пойманном на блесну.
Хмуры фасады, видавшие виды, —
ждут, что в глаза им плесну.
Город, выигранный в казино,
высмотрит напоследок,
как разрушительницы границ,
дети кентавров и кобылиц
рвутся из лестничных клеток.
Кто напомнит, отчего я
загадал, что при утрате
костное на лучевое
обменяют бога ради.
Нет наставника в природе.
Да и кто ему поверит,
если он себя находит,
как волна находит берег.
Объясненье костяное
никому не пригодится,
но однажды в гуще зноя
странный холод возвратится.
Где ответчик и лишенец,
там и я за ними следом,
признавая мертвый шелест
заблудившимся ответом.
страшном таком порядке.
Слой погребен под слоем.
Пуговицы, таблетки.
Этот урок усвоен.
Сколько ж худой обувки
надо сороконожке?
Справа ничьи сережки.
Слева мотки веревки.
В правом ящике нитки и тряпки,
метки.
В левом одни прищепки
в
Как ни крои, нет ни такой вискозы
и ни такого тонкого полотна —
быстрые ли стрижи
синие ли стрекозы —
только ее, только о ней, только она
…
Только о ней, только она.
Вот одна – и еще одна
птица летит, посвистывая.
Лошадь отбилась от табуна
и катается по траве,
мух отгоняя.
Холка седая
Масть вороная
Что черней летучей мыши?
В темноте чернильный росчерк,
обрезающий излишек
южной темени закройщик.
Крылья обоюдоостры.
Отвернись, пока не поздно —
наши взгляды боковые
эти ножницы кривые
отсекут молниеносно
Кто между облачных этих развалин —
ласточка? стриж?
Сразу стрижа не признали, назвали
ласточку лишь.
И исчезает, ошибки не терпит,
взят вышиной, —
ласточка с виду – трепещущий серпик,
крестик живой
