– Вот еще масло растительное. И плитка калмыцкого чая.
– Да мы теперь богачи! – воскликнула Булгун и тут же прикрыла рукой рот. – Нет, я не то хотела сказать… Мы теперь… Как теперь про такое говорить нужно, братец?
– Теперь про такое нужно молчать, сестрица.
Зачем людям эти уродливые тесные железные кибитки, что пахнут как, должно быть, пахнет из нижнего мира
вы вроде неглупы, так сличайте то, что читаете в прессе, с тем, что видите вокруг. И делайте свои выводы. Для этого голова мыслящему человеку и дана.
Стыд страшнее смерти, говорил отец. Очень Баатру отца недостает
Володя накупил всего: и водки, и муки, и масла, и сахара, и калмыцкого чая.
– Ты, главное, учись хорошо! – наставлял Саньку дядя Мацак, для убедительности размахивая огромной ладонью с расплющенными пальцами – он вернулся к своей довоенной профессии кузнеца.
– Не поверят. Скажем, что ты сильный шаман из древнего рода и умеешь усмирять смертоносных драконов.
– Какой из меня шаман?
– Такой же, как из Джа-ламы бог Махгал. Ты чичердык хорошо танцуешь, вот и давай! Сейчас, как только они отойдут, подскакивай к кости и ори: «Хядрис! Хядрис!» Без музыки чичердык – натурально как шаман в лихоманке бьется.
В этот вечер Санька точно узнал, какое оно, счастье. Это когда все внутри тебя вдруг расслабляется, размягчается, растекается и делается единым с пространством и людьми вокруг тебя.
Торжествуешь над врагом – отдаешь ему силу. Живой или мертвый, он заберет ее себе. Оттого Джангр был всегда милостив к поверженным.
Какой из меня шаман?
– Такой же, как из Джа-ламы бог Махгал. Ты чичердык хорошо танцуешь, вот и давай! Сейчас, как только они отойдут, подскакивай к кости и ори: «Хядрис! Хядрис!» Без музыки чичердык – натурально как шаман в лихоманке бьется.
Никогда еще н
