Ну, да бог с вами, руку вам подаю, — желаю вам когда-нибудь человеком стать — вполне, не по инструкции...
С этих самых пор тоска и увязалась ко мне. Точно порченый.
Да ведь и враг тоже человек бывает...
От меня она зла не видала, а я на ней зла не помню.
Иванов у меня пьян-пьянешенек: проспится и опять заливает.
Ну, потом, увидел я — бледная совсем, белая во всю дорогу была. И сразу мне ее жалко стало...
Конечно, не с привычки это... Потом много возил, привык. А тот раз чудно мне показалось: куда, думаю, мы ее везем, дитё этакое... И потом... признаться вам, господин, уж вы не осудите: что, думаю, ежели бы у начальства попросить да в жены ее взять..
Только выводят ее — смотрю: молодая еще, как есть ребенком мне показалась. Волосы русые, в одну косу собраны, на щеках румянец.
Что это за человек такой! Совсем вы, кажется, сумасшедший. Стану я, говорит, ваш чай пить!
Ей бы попросить смирненько: так и так, мол, сделайте божескую милость, — а она тут по-своему: «По какому праву», — говорит, ну и прочее; все, знаете, дерзкие слова выражает, которые вы вопче, политики, любите
