Мы остановились на пустыре. За спиной у меня остались купеческие склады и лабазы. В ста метрах уже начинался лес. Окраина города. Я несильно толкнул его. Он по инерции сделал шаг назад. Повернулся ко мне. У него были глаза человека, чья душа надломилась, а разум отключился, не выдержав пережитых потрясений.
– Готов к смерти, иуда?
Мои слова его словно встряхнули, выведя из полубессознательного состояния. Он быстро оглянулся по сторонам, затем уставился на меня. Лицо помертвело, глаза наполнились ужасом.
– Нет! Не убивай! Я жить хочу! Жить! Что тебе в моей смерти?! Что?! Я сознаюсь! Пусть меня судят! Пусть на каторгу! Куда угодно…
Я ударил. Предатель, хрипя, схватился за горло. Разбитая гортань еле-еле, с большим трудом, пропускала воздух. Его лицо побагровело, глаза полезли из орбит, затем он стал медленно оседать на землю. С минуту я наблюдал за ним, а затем, склонившись, тихо сказал:
– Ты будешь умирать еще минут… пятнадцать-двадцать, так что начинай отсчитывать секунды.
Вначале мне показалось, что он прислушивается ко мне, но спустя несколько секунд понял, что ошибался. Это был бессмысленный взгляд в пространство, за которым стоял умирающий мозг, полностью переключившийся на мучительную борьбу за каждый, с таким трудом проникающий, глоточек воздуха, дающий ему еще несколько следующих секунд жизни.
Дождавшись его смерти, я вернулся в гостиницу. Вызванный на место преступления полицейский агент уже узнал в убитом грабителя и убийцу Матвея Дувинова по кличке Червонец, сбежавшего с каторги полтора года тому назад, поэтому следователь не стал усложнять себе работу, с ходу приняв мою версию, после чего снял с меня показания и отпустил.
Несмотря на то, что убийцы понесли заслуженную кару, во мне не было чувства завершенности.
Правда, больше всего он боялся, что разговор с Крупининой дойдет до ушей отца, и тогда… О последствиях ему даже думать не хотелось.
Стрелять на поражение в случае крайней необходимости.
С немецких позиций сразу ударило несколько пулеметов, пересекаясь в воздухе очередями трассирующих пуль.
Вениамин Александрович приехал
е торопись! Место еще заслужить надо!
Насколько я могу судить, то заброшенных агентов всегда снабжали большими суммами денег.
Над столом свисала с потолка лампа в оранжевом матерчатом абажуре и такой же бахромой.
Он подбежал к нашему лейтенанту и что-то коротко ему сказал, после чего нас быстро построили.
Невообразимо маленький, почти призрачный шанс дал возможность слиться двум разумам – наложить отпечаток чужой личности на мозг другого человека.
