«Даже в свои пятьдесят лет я по-прежнему не знаю, чем хочу заниматься, когда вырасту».
Самораскрытие терапевта влечет за собой самораскрытие пациента.
Мы – в самом глубоком смысле этих слов – ответственны за самих себя. Мы, как выразился Сартр, являемся авторами самих себя. Посредством приращения своих выборов, своих поступков, своих отказов действовать мы в конечном счете создаем самих себя. По словам Сартра, мы «обречены на свободу».
Вопрос: каков наиболее ценный инструмент психотерапевта? Ответ (и в этом никто не ошибается): его собственная личность.
Восстановление способности любить – какая трудная и пугающая задача! Я не знал, как ее решать. А как насчет того, чтобы заняться определением и искоренением многочисленных препятствий, мешающих возникновению любви? Это я сделать мог.
«Даже если девяносто девять процентов всего плохого, что происходит с вами, – это чья-то чужая вина, я хочу рассмотреть оставшийся один процент – ту часть, которая является вашей ответственностью. Мы должны изучить вашу роль, даже если она весьма ограничена, потому что именно здесь я могу больше всего вам помочь».
Невероятно трудно по-настоящему познать, что чувствует другой; гораздо чаще мы проецируем на него свои собственные чувства
Именно по этой причине Хайдеггер называл смерть «невозможностью дальнейших возможностей».
«Не пытайтесь уйти из этого пространства. Оставайтесь в нем. Пожалуйста, продолжайте разговаривать со мной; постарайтесь выразить свои чувства в словах».
каждого.
В индивидуальной терапии сохраняется тот же принцип, только события происходят последовательно, а не одновременно (то есть пациенты одного психотерапевта с течением времени подвергаются воздействию одного и того же стимула. Терапия похожа на живой тест Роршаха – пациенты проецируют на нее свои восприятия, отношение и смыслы из собственного бессознательного)
