Твои мама и папа не станут учить
Сути смерти, но будут питомцев дарить.
Вы воюете, чтобы изменить мир, но когда он действительно становится другим, в нем не остается места для бойцов. Те, кто боролся за светлое будущее, не всегда подходят для жизни в нем.
Рабов здесь как таковых нет, но все пребывают в рабстве у традиции – и она для них как тяжелая плеть. Я в том смысле, что демократия, может, и несовершенна, но, по крайней мере, мы не позволяем мертвым голосовать вместо нас.
Для чего еще нужен университет, как не для того, чтобы указать, что все, что ты считал правильным, на самом деле неверно
У «этой женщины». Вот, значит, как. Подобное случается почти в любой профессии. Рано или поздно находятся «умники», которые решают все организовать. Причем, будьте уверены, организаторами станут не те, кто, по всеобщему признанию, достиг вершин мастерства – такие постоянно вкалывают, и им, как правило, некогда. Но и не самые худшие, откровенно говоря. Тем тоже приходится усердно работать.
Нет, организаторами выступают те, у кого полно свободного времени и врожденная склонность к суетливой беготне. Впрочем (опять-таки если не кривить душой), мир нуждается в тех, кому нравится бегать и суетиться. Но испытывать к ним симпатию? Нет уж, покорнейше благодарю…
О великом прошлом люди вспоминают только тогда, когда пытаются оправдать посредственное настоящее.
– Что? Добровольно сделаться привлекательными для студентов? – изумился аркканцлер. – Господин Тупс, суть университета в том, что в него трудно попасть. Помните декана Рустера? Он расставлял ловушки, чтобы отвадить студентов от своих лекций! «Я рад юным дарованиям из любых слоев общества, – говорил он, – но тот, кто неспособен обнаружить капкан, мне точно не подходит!»
– И в чем была суть статьи?
– О, я не думаю, что она писалась для чтения. Скорее для того, чтобы быть написанной, – отмахнулся Чудакулли.
Первый рассказ, «Предприятие Аида», был написан Пратчеттом в тринадцать лет.
все течет, все меняется. Вы воюете, чтобы изменить мир, но когда он действительно становится другим, в нем не остается места для бойцов. Те, кто боролся за светлое будущее, не всегда подходят для жизни в нем.