— Непонятно — ты говоришь… а все-таки видно, что глуп ты, как пень лесной… — передразнил Семка товарища.
Старые-то заплесневелые книги? Скажите, какое богатство! Да ими два дни печку топить — вот и все.
Ведь платье не книги. А еще все говорите: «Ах как бы Лидиньку замуж пристроить!» Ну, кто меня возьмет, коли я хожу как чумичка!
— Все возьмут. Ты прежде всего богатая наследница. Умру — вот все это, что видишь, тебе останется. А чего, чего тут нет!
— Старые-то заплесневелые книги? Скажите, какое богатство! Да ими два дни печку топить — вот и все.
— Как денег нет? Да вы в прошлую пятницу накупили у букиниста разных мышиных объедков на двадцать пять рублей.
— Мышиные объедки! — с сердцем обернулся к девушке старичок. — Ну, Лидинька, ежели бы ты мне была не дочь — задал бы я тебе за эти слова перцу с хреном! Дура ты, дитя мое, и больше ничего, коли ты такую редкость мышиными объедками называешь.
Стены маленькой комнаты от пола до потолка заставлены книгами в старинных переплетах, помещающихся на полках. Книги на подоконнике и даже на полу. Посреди комнаты письменный стол и два стула, но и они заложены старыми книгами. У одной из полок роется маленький плешивый старичок в круглых очках в серебряной оправе. Он в рваном халатишке и опоясан желтым фуляром
Не от хлеба единого человек сыт бывает, ангел мой.
…Если представить книги оживотворенными и послушать,
о чем они одна с другою разговаривают, сколько интересного
можно бы узнать, и не только о жизни их владельцев, но и
об их собственных скитаниях из одного книжного шкафа в другой.
Дмитрий Стахеев. Пустынножитель
