все могут быть мужественными, нужно только заглянуть поглубже внутрь себя.
Ханне кивает.
– Ты не только смелый, но и умный. И как же ты нашел в себе храбрость?
Я смотрю в окно. Берит исчезает между елями, Йоппе крутится вокруг ее ног. С крыши капает вода на подоконник.
– Мне нужно было сначала сильно
виноват Бог, потому что он не успевает уследить за тем, чтобы у всех все было хорошо.
Потому что женщин можно бить и связывать, но нельзя одеваться, как женщина. По крайней мере, здесь, в Урмберге.
Перед лицом вечности мы как мушиные какашки, которые спустя мгновение поглотит темнота.
Иностранные журналисты звонили папе и предлагали деньги за интервью со мной.
Он послал их к черту.
Журналистам доверять нельзя. Особенно если они из больших городов – таких как Стокгольм, Берлин, Лондон или Париж.
Это он все испортил.
Но тогда почему мне так хорошо? Почему у меня такое ощущение, словно я нашла что-то, что долго, сама того не зная, искала?
Женщины часто слишком хороши для мужчин. Может, все мужчины такие плохие, что заслуживают одиночества?
Словно парни – больные монстры, которые умеют говорить только языком кулака. Удар по лицу – «ты милая». Удар в живот – «ты мне нравишься». Тычок в спину – «хочешь со мной встречаться?».
Я смотрю на сердечки на окне. Стираю их ладонью.
Любовь – это не для меня.
И для человека, лишенного достатка и достоинства, искушение найти виноватого слишком велико.
