Я открываю в миллионный раз свою телефонную книжку, насчитывающую тысячи контактов, и листаю вниз. Проходит не одна минута, прежде чем я осознаю, что я пролистал все и не нашел ни одного человека, который хоть как-то мог бы мне помочь здесь и сейчас. Я уверен, что если бы я позвонил прямо сейчас каждому из них, меня бы непременно послали, ну максимум сделали бы попытку сострадальчески выслушать, чтобы поскорее отвязаться. И вот приходит осознание, что мне некому позвонить. Абсолютно некому. Меня нигде никто не ждет. Никому не нужны мои деньги, мои амбиции, мой идеализм, мой успех, моя машина, моя съемная однушка, мои старания, мои книги, мои блоги, мои стремления, мое время, и вообще я сам как человек никому не нужен. Я нужен только Федеральной налоговой службе, и то поквартально.
И меня вновь одолевает это обычно сладостное, но в складывающихся обстоятельствах опустошающее чувство, как будто очередной кирпичик для строительства моего счастливого будущего найден и почетно занял свое место на нулевом недострое. Картина мира достроена, и это уродливая картина.
По какой-то видимо заложенной в человека особенности, все всегда хотят, чтобы все вокруг куда-то стремилось, все вокруг развивались, люди менялись к лучшему, их жизнь менялась, становилась другой. Где-то чуть лучше, где-то чуть симпатичней. Чтоб создавались семьи, рождались дети, росли потомки, пока время проходит мимо, разбавляя цвет сединой, а близость — одиночеством. И по какой-то абсолютно наивной привычке люди любят этот нечестный романтизм, который впоследствии оказывается безжалостным и беспощадным. Все так хотят, чтобы все заканчивалось хорошо, чтобы была любовь до гробовой доски, близкие жили бесконечно, благ хватало с лихвой и так далее. Но этого ведь не случается. Этого просто никогда не бывает. Потому что жизнь печальна. Жизнь горестна. Жизнь — это драма. Она никогда не может закончиться хорошо, если только ты относишься к ней здраво, трезво и перестаешь верить в выдумки. И вот только в этом спокойном и объективном принятии реалий и заключается сила человека. Только она позволяет понять какому месту в твоей повести больше подходит точка, а какому запятая. А время уже само расставляет в жизни все знаки препинания…
ведь возможность жить одному в какой-нибудь съемной квартире, ни от кого не зависеть, оборвать свои связи, забыть, что в этой жизни есть что-то более важное, чем комфорт, независимость и бесконечные чаты в социальных сетях с морем безыдейных знакомых.
И вот за этим «хорошего дня», за этой попыткой побыстрее закончить диалог, за этим «пока», у меня вырисовывается довольно четкое понимание, что я этому человеку особо и не нужен. Что я здесь, она там, и ее текущая драйвовая столичная жизнь без глубоких и серьезных обязательств перед кем-то гораздо важнее для нее, чем что бы то ни было. И я прекрасно понимаю, что это относится не только к ней, и будь я на ее месте, я был бы абсолютно таким же бездушным завоевателем мегаполисных трофеев и клал бы на эти чувства, семью, моногамию, старомодность и ретроградство. На кой бы они мне сдались? Есть
КАК ЖЕ ЗАЕБАЛА МЕНЯ ЭТА ЕБАНАЯ ЖИЗНЬ! С ее вечными нестыковками, с постоянным несовершенством, с регулярными обломами в повседневной жизни, с несистемностью происходящего, с обязательным наличием этой ебучей личной жизни, которая ежесекундно заставляет тебя вставать и идти доказывать всему женскому полу, что именно от тебя и только от тебя они должны иметь детей! С этим ебаным опостылевшим кодексом чести, который по умолчанию делает тебя обязанным кому-то в любой ситуации! С этими глупыми и гнусными проявлениями и реакциями организма на биологическую сущность естества! ИДИ ТЫ НАХУЙ!
Я кое-как соскабливаю себя с пола и совершаю все необходимые ритуалы человека, поднимающегося в субботу ранним утром. Затем проверяю телефон — никто мне так нигде и не ответил. Лишь какое-то количество непрочитанных сообщений в соцсетях от сиюминутных знакомств осталось висеть непрочитанными.
Когда в моей голове накопилась критическая масса информации, мне сорвало шайбу, и запустился какой-то автоматический механизм отчуждения. Я начал превращаться в робота. Крайне неприятные, болезненные ощущения — душу тянет выйти в окно, а рука тянется писать всякую пошлую и недалекую беллетристику.
К сожалению, человеческому организму необходимо слишком много времени для того, чтобы его основное орудие (мозг) в борьбе с природой взросло, созрело, осталось психологически и физически целым после долгой и непростой борьбы с внешними естественными раздражителями и наконец заработало. Нужно прожить не одно десятилетие и по итогу, как оказалось, выжрать несчетное количество спиртного, чтобы наконец почувствовать себя в полной мере человеком. Ощущение сродни удару по яйцам — должен пройти не один год, чтобы ты встал и как-то продолжил дальше жить, учитывая весь эмоциональный груз, который навалился на тебя, когда ты начал наконец понимать основные правила, по которым этот мир существует.
Честно говоря, мне потребовалось довольно много времени (о чем я сильно жалею) для того, чтобы начать по-настоящему глубоко мыслить. Не пытаться строить из себя умного, будучи наглухо закомплексованным неоперившимся пиздюком, не пытаться быть хитрым, пытаясь наебать этот мир (как оказывается, в первую очередь самого себя). А попытаться как-то честно поставить вопросы перед собой и ответить на них, чтобы было больно. Но, как показывает практика, именно таких вопросов всем и не хватает, чтобы начать жить по-настоящему и познать хотя бы малое.
емногие согласятся со мной, но сейчас, пожалуй, самое одинокое время в истории человечества. Мы стали поколением, которое не верит в любовь, потому что мы убили ее.
И вот действительно! С этими выводами нихера ведь и не сделаешь толком. Единственное, что можно сделать, — это влюбиться по уши так, чтобы сердце щемило, даже когда все хорошо. А потом, когда все неизбежно станет плохо, сделать как один мой знакомый. Просто разогнаться на автомобиле до двухсот километров в час и найти на своем пути стену потверже, чтоб уж наверняка… А что? Тоже выход из положения. Во всяком случае, про такую любовь потом говорят, что она была покруче, чем вареные яйца, и вспоминают покойного словами «он ее так любил, так любил!». А по мне так дебил. Хотя за добро всегда страдают.
Все, о чем я могу сейчас думать, мало имеет отношение хоть к сколько-нибудь созидательной деятельности. Мой мозг словно разлагается, ничего умного и положительного не лезет в него. На самом деле книги не делают тебя умнее, они лишь наполняют твою голову знаниями, фактами, информацией — успешно шельмуют тебя. И, как результат, от обилия напиханного ты начинаешь только спотыкаться обо все эти ментальные пороги, падать, ударяться о грани познанного и границы разведанного. Прокрастинация становится невыносимой. Думать больно. И тяжко. Пожалуй, это самое тяжелое испытание, которое иным (жаль, что далеко не всем) людям выпадает проходить. Размышления — это самая тяжелая задача, которую наша же биологическая эволюция успешно позволяет нам оставлять в стороне и продолжать заниматься тупой неосознанной деятельностью. Причем, однажды начав, ты уже не сможешь возвратиться обратно и стереть себе память. Думать придется постоянно, всегда и везде, думать активно, корыстно, грубо, настырно, наступая на горло своим нормам морали и культурным ценностям, переступая через свои принципы, чтобы твои думы не были напрасны. Потому что самое большое разочарование в жизни человека думающего — не состояться.
«Боль неизбежна, но страдание — личный выбор каждого»
Вообще, цифры на календаре — очень упрямая штука. Ты можешь всю свою жизнь потратить на что-то важное, но в результате окажется, что ты просадил ее задаром. Никогда ведь особо не задумываешься о том, что дни твои пролетают как песок сквозь пальцы, а жизнь — настолько мимолетная штука, что, пожалуй, и не стоит никого тут запоминать. Потому что все рано или поздно исчезнет и всех не станет. В жизни ведь не бывает хороших концовок.
Ты живешь, и каждый следующий день рождения отмечаешь, как день, который приближает тебя к чему-то судьбоносному. Но все, что ты можешь лицезреть по итогу своей быстро текущей жизни, — это то, что завещал нам кодекс самураев: «В делах повседневных думай о смерти, и слово это носи в своем сердце».
