Есть подозрение, что для тех, кто занимается исследованиями города, в аду приготовлен отдельный котел: он заполнен кипящими метафорами, черти непрерывно подкладывают в огонь стратегические документы городского развития, а из глоток грешников вырываются публичные высказывания.
Таким образом, в отношениях сообщества и города мы обнаруживаем ровно ту же парадоксальную конструкцию, что и в связке «сообщество — общество».
1. И то и другое конституируется наличием территории, людей и особым принципом их ассоциации.
2. Сообщество входит в город, но сохраняет в нем свою специфическую логику, оставаясь некоторым анклавом негородского, которое делает городское возможным.
3. Город не может быть ни определен, ни помыслен в отсутствии своей противоположности (которая по совместительству является его частью).
Ключевым же правилом — тем самым, которое делает публичное пространство публичным, — у него оказывается правило гражданского невнимания. Оказавшись с незнакомым человеком в лифте, мы стараемся не встречаться с ним глазами.
Язык ученого — это всегда метаязык.
большие города — воплощение именно общественного, чего-то по самой своей сути противостоящего сообщностному. Следовательно, даже словосочетание «городское сообщество» — это оксюморон
Если у Арендт конститутивным признаком публичного пространства является коммуникация, то у Гофмана — ее отсутствие.
Ключевым же правилом — тем самым, которое делает публичное пространство публичным, — у него оказывается правило гражданского невнимания.
Нет сообщества — нет общественного пространства
Свойство, контрарно противопоставленное и случайности, и необходимости, называется контингентностью. Сказать «концептуализация контингентна» значит сказать, что наши концепты могли бы быть иными, но не любыми
Свойство трансферабельности делает возможным расширение списка объясняемых феноменов практически до бесконечности, включая в него даже саму объясняющую схему
