Летом я сказал брату, что в детстве хотел уметь читать мысли. Сейчас я хотел бы обладать суперспособностью останавливать время на несколько дней. Чтобы ничего никуда не двигалось — чтобы замирали часы, люди и небесные светила. В застывшем мире я пошел бы в магазин за продуктами, оплатил бы их на кассе самообслуживания, прибрался бы дома, поменял постельное белье, приготовил ужин, почитал книжку и выспался. А на следующий день прогулялся бы вдоль канала, а затем поработал бы над книгой в охотку часов эдак пять. Классно было бы запрыгивать в подобные рукава времени, восстанавливать там силы, выбираться из потока сообщений и рабочих задач в чистое, пустое поле. Кто-то скажет: это выходной. Нет, в выходные неизменно что-то да настигает. Мне нужно, чтобы мир стопорился вместе со мной. Впадал в спячку.
Если летом Глеб стремился быть с Аней, то теперь он об этом мечтал. А мечту можно откладывать.
На книгах ставят маркировку, на жизни ее никто не ставит.
Поэтому он просто вышел и постарался хлопнуть громоздкой дверью как можно сильнее. Но у двери был механический доводчик.
Аня и раньше замечала: у мамы любовь к родине, и она злится, когда читает комментарии про жидов. Как-то мама сказала: «Невесту Ивана изнасилуют печенеги из Мытищ, а Иван все равно будет винить пархатых». Папа в ответ негодовал: «Печенеги тоже разные бывают, ты просто меняешь один шовинизм на другой». Мама: «Просто я хочу, чтобы от моего народа отстали, в конце концов. Я в школе делилась последней столовской пиццей и слушала про жадных евреев». Папа тогда промолчал, просто обнял маму.
— Глеб, ты что, хочешь стать актером?
— Нет, — успокоил Глеб.
— Режиссером?
— Нет.
— Ну слава богу.
— Уж не хочешь ли ты стать актером?
— Нет.
— Режиссером?
— Нет.
— Ура. Тогда зачем?
И почему нет книг в жанре, допустим, олд-эдалт? Есть романы взросления, но нет романов старения — о людях, которые переживают надвигающуюся немощь.
Никакой, конечно, не «антиквариат». Однако ручная работа, по крайней мере, чинили явно не раз.
Так же существует Афина как идея. Ее воплощение — и храм в Парфеноне, и когда ты, допустим, ругаешься с челом в школе, но не ловишь его толпищей, а зовешь раз на раз драться по боксерским правилам. Или ты что-то изучаешь по своей дипломатии и тебя грузит вроде, а приятно. Для меня это все Афина.
