Тут вспоминается один из куплетов великого советского эстрадного дуэта Марии Мироновой и Александра Менакера:
«Вы знаете, вам роль подростка не по росту
И как-то не по возрасту она».
«Но я же — не актриса просто,
Я — режиссерская жена!»
Оператор Герман Лавров отсматривал в основном уже отобранный нами материал. А Лев Аронович смотрел всё без исключения. При этом он растил ребенка — один, без жены. Когда он успевал этого ребенка хотя бы увидеть, честно говоря, я не понимаю. Он и по характеру был прелестный человек — с юмором и добрый (самое редкое из человеческих качеств). Кинематографу нужны были свои “святые”, вот он был “святой” кинематографа.
Изображение в «Девяти днях» мягко, часто размыто. Оператор Герман Лавров «рисует» картину легкими изящными мазками...
Роммовские ученики не знали тогда термина «папино кино», но обличали мастера именно в том, что стилистически «Убийство на улице Данте» ничем не отличается от «Ушакова». Всё четко, понятно, «пригнано одно к другому». Всё на своих местах. Вот только воздуха нет, легкости, изящества, без которых немыслимо современное кино, о сколь тяжелых вещах оно бы ни повествовало.
Все эти произведения сделаны будто под копирку. Один и тот же сюжет. Великий человек, которого не понимает чиновничья бюрократия. Обязательный представитель «простого народа». От него герой черпает духовные силы, а подчас и конкретные знания в той области, которой занимается. Непременные иностранцы-инородцы, всячески пытающиеся помешать герою сделать открытие или написать симфонию. Финальный триумф центрального персонажа, поданный как победа русского духа...
Во второй половине жизни в полемическом задоре Ромм произнес фразу, за которую его впоследствии много критиковали: “В кино все равно, что снимать — актера или лампу”. Полемики в данном высказывании было, действительно, больше, чем истины, но картина “Тринадцать” является одним из немногих кинематографических подтверждений данного высказывания.
Юные советские киногении двадцатых очищали кадры своих великих лент, борясь с “буржуазным кинематографом царской России”. Михаил Ромм в “Тринадцати” следует заветам Кулешова и Эйзенштейна и создает экранное пространство, на котором любые идеологические разговоры кажутся ненужными. Оно само свидетельствует в пользу тех, кого режиссер обозначил как “наших”.
«Вестерн — это всегда огромные пустые пространства, по которым гарцуют всадники. Кадр в вестерне должен быть графически чист. Прерия. Лошадь. Всадник. Одинокий дом. Женщина у порога. Ничего лишнего, никакой мельтешни. Только тогда сработает финальная атака, столкновение множества людей и лошадей — та самая “конская опера”, которой еще любят именовать ковбойский фильм.
«Жених с того света» — комедия совершенно блистательная. Легкая, изящная и в то же время четкая, злая и бескомпромиссная. Про родную бюрократию и чиновничество так говорил разве что Салтыков-Щедрин.
Рязанов снял временами неровный, подчас ученический, но совершенно очаровательный фильм про то, как веселая, озорная, задорная молодежь побеждает старого, замшелого сталиниста Огурцова, не понявшего, что в стране наступили новые времена.
