— Все-таки, Валя, вы, русские, сплошь гомофобы.
— А вот и нет, — возмутился Валентин. — Если верить старым записям в соцсетях, то большую часть истории у нас в правоохранительные органы, в руководство спортивных команд и даже во власть набирали исключительно геев. Ты почитай!
В свое время в Китае была популярна теория «Темного леса» — любая цивилизация вынуждена уничтожать все встречные просто из опасения, что те окажутся врагами… и понимания того, что другие цивилизации испытывают такие же страхи и так же не имеют выхода, кроме как уничтожать всех встречных.
Видимо, по мере развития науки неизбежно наступает момент, когда разумная жизнь уничтожает сама себя. Ученые гадают, есть ли жизнь на других планетах, у других звезд. Дети мечтают, что когда-нибудь мы построим ракеты, способные туда долететь, – или к нам прилетят инопланетяне. А я уверена, что жизнь есть везде, космос полон ею. Вот только стоит жизни обрести разум – и она кончает самоубийством. Поэтому мы никуда не полетим. И к нам никто не прилетит. Мы обречены. Поэтому я не хочу иметь детей, и мне не нужны материальные блага.
Валентин остановился и начал поворачиваться.
Позже, впрочем, кисы стали называть Желанную просто Землей — как и обитавшие там люди (конечно, можно было поспорить, вполне ли соответствует слово «кехгар», означающее «плотная плодородная почва, пригодная для передвижения по ней, постройки дома или организации захоронения» человеческому обозначению родной планеты). Видимо, кисы предположили, что слово «Желанная» несет в себе агрессивный, угрожающий оттенок.
Еще четыре внешние планеты тоже носили имена, данные кисами, — Снежная, Застывшая, Мертвая и Крайняя. Ни на одной из них жизни не было: Снежную и впрямь покрывали сугробы из азота, Застывшая была скалистым шаром меньше человеческой Луны, не удержавшим атмосферу, Мертвая — довольно крупная, с разреженной атмосферой из ядовитых газов (можно было поразиться точности древних названий).
Ну а Крайняя напоминала Плутон, некогда числившийся девятой планетой Солнечной системы. Как и Плутон, она была серовато-коричневым шаром из замерзших газов и каменистых обломков. Обращенная к светилу и внутренним планетам одной стороной, Крайняя служила надежным щитом для станции наблюдения Ракс. Когда-то Крайнюю посетила пара автоматических станций, одна даже взяла образцы грунта — после чего, убедившись, что планета бедна и скучна, люди и кисы оставили ее в покое. Их система была настолько роскошна, что еще один комок льда и грязи на окраине никого не интересовал. Пожалуй, Бэзил в силу своей узкой квалификации знал о Крайней даже больше, чем неварские ученые.
Станция Ракс оказалась неожиданно большой, сотню метров в диаметре и почти двести в длину. Похожая по форме на вытянутый волчок, станция медленно вращалась на высоте с полсотни километров над теневой стороной Крайней.
«Тра-жена», или просто «тра». Теперь Анге знала этот термин. Та, с кем нельзя заниматься сексом, но кто необходим. Та, на кого по-настоящему нацелено либидо к
— Разум по своей природе чужд мирозданию, — пояснила Прима, заметив его улыбку. — Это чудовищное усложнение физических структур, концентрация материи, энергии, информации. А природа стремится к упрощению, к энтропии. Разум — аномалия, и природа может ее выправлять.
Агрессия — неизменное требование для развития разума, — ответил Алекс. — Это раз. По мере развития ошибки и противоречия накапливаются как в живом организме, приводя к болезням, так и в живом обществе, приводя к неразрешимым конфликтам. Это два. Конфликты выполняют функцию перезагрузки социальных отношений и способствуют выработке новых социальных схем, но при достижении определенного уровня развития…
— Конечно. Китайцы говорят: «Лучшее время посадить дерево — двадцать лет назад…»
— Я знаю продолжение этой фразы, — сказал Бэзил. — «Следующее лучшее — сегодня».
— В старину говорили, что подарки богов всегда имеют скрытое несовершенство. Потому что божественный подарок без изъяна слишком велик для человека и сжигает его как огонь. У кис, кстати, есть похожая поговорка. Мы получили божественный подарок — братьев по разуму, живущих рядом с нами. По космическим меркам, конечно. Но этот подарок обязан был иметь изъян. Я когда-то даже думал, что лучше бы мы жили в разных системах… А потом понял, что неправ. Что неполное счастье все равно лучше, чем горе. Дружба меньше, чем любовь, но куда больше, чем одиночество. Неизмеримо больше.
