Мы сумма наших страданий. Наш самый тяжкий грех — то, что мы такие, какие есть.
жестокий человек. Нужно быть жестоким, чтобы завладеть властью и пользоваться ею. Думаю, Алистер верил, что излишняя жестокость принесет ему еще большую власть, и в этом он, пожалуй, был прав. Времена невзгод всегда выгодны таким, как он
Искусство, великое искусство, напоминает нам о вещах незримых и об их воплощении в зримом.
— Имена есть только у членов партии, — перебил Таллег с натянутой улыбкой и снова взял с подставки наушник. — У zuk нет.
— Как такое возможно? — спросил я.
— Мы так решили.
Три слова — и весь ответ. Всего три слова. Как мало нужно... чтобы заполнить так много могил.
И ни слова о том, что торговые пути они сами закрыли. Мы просто их не открываем. Всегда вини врага в том, что делаешь сам.
Но между хозяином и слугой, а тем более между хозяином и рабом — целая бездна, больше Пояса Расана. Там никогда не светят звезды, и единственный путь через нее — принуждение.
Мы сумма наших страданий. Наш самый тяжкий грех — то, что мы такие, какие есть.
«Закон. Справедливость. Порядок. Народ этого не понимает. Не ценит. А вот еду? Кров? Безопасность? Это все непреложные ценности. Народ предпочитает их справедливости, потому что они ценнее справедливости».
Революционеры всегда малочисленны, они всегда навязывают свое ви́дение праздным массам, не заботясь о том, как эти массы будут страдать ради исполнения их мечтаний.
