– Наши сердца – любопытная вещь. Они так сентиментальны, их так легко обмануть! Потяни за нужные ниточки или перережь их – и готово! Любовь удушает разум даже у лучших из нас.
Я по уши влюблен в тебя. И это навсегда.
Гнев – это стена, за которой прячут боль
Я не собираюсь жертвовать ни собой, ни своими целями. Даже ради Томаса.
Вспышка понимания озарила все его черты, и его губы наконец без стеснения коснулись моих. Мы уперлись в стену, и во весь его рост меня окутало тепло. Его руки скользнули по моему телу и запутались в волосах, когда поцелуй стал глубже. Мир, затянутый в корсет, рухнул. Рамки и правила были путами прошлого.
Все перестало существовать, кроме нас двоих, стоявших посреди звездного неба, забывших обо всем, кроме наших тел, подходивших друг другу, как созвездия. Он был моим призом во всех смыслах. Я стянула перчатки, позволив своим пальцам свободно проследить контуры его лица, и он ответил тем же. Его кожа под моими прикосновениями была гладкой. Томас слегка откинулся назад, мягко лаская мою нижнюю губу большим пальцем, его дыхание больше не было таким резким.
– Для такой скромной молодой леди, как ты, – продолжил Томас из-за двери, – у тебя интригующе много кружевного нижнего белья. Теперь, когда ты будешь вскрывать очередное тело на уроке у Перси, я буду представлять себе всевозможные непристойности.
Я шагнула в его объятия, положила ладонь ему на грудь и толкнула его к креслу со стеганой обивкой. Он слишком поздно понял, что на него охотится кое-кто покрупнее кошки. Он привлек внимание львицы. И теперь он – моя добыча.
– Тогда я выбираю тебя, Крессуэлл.
Я с удовольствием посмотрела, как он рухнул в кресло с выпученными глазами. Я подошла поближе, нависла над ним и толкнула его ногу коленом, дразнясь.
– Это невежливо – играть со своей трапезой, Уодсворт. Ты что, не…
– Я тоже тебя люблю. – Я накрыла его губы своими и позволила ему обнять меня и притянуть к себе. Он разомкнул губы, чтобы сделать наш поцелуй глубже, и я почувствовала, как небеса раскололись во вселенной моего тела
Для звезд нет никаких пределов. Их число бесконечно. Потому я и измеряю мою любовь к тебе звездами. Она слишком велика, чтобы ее исчислить.
Одри Роуз…
– Я не допущу, чтобы мной правило что-либо, кроме моей собственной воли, Крессуэлл. Поскольку вы в прошлый раз явно упустили суть, я позволю себе выразиться яснее. Я лучше умру старой девой, чем соглашусь на жизнь в обществе вас и ваших лучших намерений. Найдите себе другую девушку, чтобы мучить ее своей любовью.
– Ты обставила свое появление самым эффектным образом, Уодсворт. Половина молодых людей из-за того стола теперь желают жениться на тебе. Мне придется вдвое усерднее работать над своими фехтовальными навыками, чтобы защитить твою честь.
