Голосами их природа обделила, да и слова песни они перевирали, но никто не возмущался. Все ж свои, пускай орут на здоровье.
для каждого нет ничего страшнее его собственных трудностей.
нереальное тем и хорошо, что доказать его отсутствие невозможно.
Прежний насыщенный аромат – смесь корицы и апельсина – еле улавливался, заглушаемый будоражащей горчинкой хвои, свежестью молодых листьев, прохладой росистой травы. У нее закружилась голова. Запах леса. Его запах.
Чувство, прошедшее сквозь столетия, сквозь жизнь и смерть и сохраненное навечно. Оно не умрет, пока жива память.
«Не бойся боли ради любимых».
Кир ее любил. А она… кажется, любила его.
С прошлой недели я – хранитель, представляешь? Не верю сам… Хранители не умеют переживать, у них исчезают эмоции. Единственная их ответственность, их долг, их предназначение – защита леса. Страшно, если чувствовать разучусь и я. Я всегда гордился тем, что похож на человека: могу смеяться, плакать, сочувствовать. Что будет теперь?
В любом случае пока я живой… И в голове у меня творится нечто невообразимое. Я столько лет мечтал стать хранителем, а сейчас не хочу этого, я боюсь неизвестного и того, что не успел и никогда не успею сделать.
Полтора года мы не виделись. Ты наверняка позабыла обо мне, а я… (строчка зачеркнута так сильно, что прорвался лист. И дальше зачеркнуто, но можно просмотреть на свету). Я скучаю, я думаю о тебе… Я, наверное, совсем чокнутый, но мне бы разочек глянуть на тебя.
Не знаю, встретимся ли мы когда-нибудь… Вряд ли…
Прощай, Таш. Прости, если был плохим другом».
«Привет. Я бы, наверное, не взялся писать такое, но (перечеркнуто).
Думай, девочка, но помни: он сильно любил тебя…
