память не способна к точности, она не магнитофон и дана нам не для фиксации событий, а для их реконструкции, с тем чтобы, восстановив прошлое, мы могли лучше ориентироваться в настоящем
Ставка на отвращение, считает Блум, делается с дальним прицелом: в отличие от ненависти, отвращение рассчитано на интуитивный, рефлекторный отклик, побуждая нас считать другого человека вещью, а не живым существом. По сути, пропаганда старается не активировать те области мозга, которые отвечают за социальное познание и эмоциональное состояние, а это те же области, благодаря которым мы ощущаем, что несем моральную ответственность за других. Когда эти области не активированы, мы не испытываем угрызений совести, нарушая собственные моральные нормы.
Чтобы спасти человека от него самого, его надо сначала перетащить в свою реальность.
способность людей контролировать свои эмоции, мысли и поведение небезгранична.
Более того, эта потребность во взаимно согласованной реальности[115] столь велика, что мы невольно переоцениваем степень совпадения наших мыслей и нашего восприятия с мыслями и восприятием других, особенно тех, кто нам близок[116]. Поэтому, когда заболевший супруг или один из родителей вдруг погружается в свой мир – мир, отличный от нашего, – мы головой понимаем, что в этом виновата болезнь, но подсознательно все равно расцениваем их “уход” из нашей общей реальности как нарушение существовавшего между нами негласного договора.
С другой – стоит нам усомниться в том, что больные остаются собой, как тут же встает вопрос: о ком мы тогда заботимся? Ради кого все наши страдания и жертвы?
Мозг не стремится к тому, чтобы быть мудрым, правым или хотя бы рациональным[55], все его усилия направлены на сбережение энергии[56]. Зачем тратить энергию на “дорогостоящие” осознанные процессы[57], если есть “дешевые” бессознательные? В стрессовой ситуации мозг становится особенно экономным[58], и мы возвращаемся к старым моделям поведения. А чем чаще мы к ним прибегаем, тем глубже становятся наши нейронные борозды и тем труднее оказывается выбрать другой путь.
Нет хуже ссор, чем те, что вызваны совершенно разными воспоминаниями об одном и том же событии! Поскольку функция памяти не в том, чтобы фиксировать “объективную” реальность, а в создании осмысленных нарративов, мы не можем рассчитывать, что чужие воспоминания будут полным отражением наших собственных.
мы можем справиться с любым, даже самым страшным горем, можем оправиться после тяжелейшего разочарования, но мысль о том, что все это было напрасно, для нас губительна.
Люди всегда спрашивают про здоровье больного. “Как Митч? Как он справляется?” Открою вам одну тайну: Митч в порядке. С больными всегда все в порядке. А вот у тех, кто за ними ухаживает, крыша постепенно съезжает.
