Песок цвета слоновой кости спекся кусками, причудливо переплетенные трещины на обнаженном дне складывались в бесконечный спутанный узор, тянущийся до самого горизонта.
сваленную в кучу — словно груду сломанных костей.
Краны над раковиной проливали слезы на
свисал с потолка на проводах и периодически выплевывал снопы искр, напоминая перерезанную артерию, которая толчками выбрасывает кровь.
и голос ее прозвучал как одинокий колокольчик в шумном ночном оркестре
— Безумие человечества в том, что оно верит, будто не
— Я чувствую себя… такой… крошечной. — Зиа любовалась раскинувшимся над ней звездным простором. — Такой… не важной.
— Крошечной — пожалуй. — Ровендер не отрывал глаз от колец. — Не важной — ни в коем случае, Зиа Девять. Все живые существа важны.
— Он говорит, ты испытываешь «благоговейный трепет», — перевела Зиа. — Из-за красоты и опасности мира, в котором очутилась.
