Страны интеллектуального захолустья вроде Англии или Франции, внезапно обнаруживая себя в кругу мировых держав, испытывая влияние потрясающих (по их разумению) новых идей, пытались соединить, к примеру, идеалы индивидуализма и свободы, заимствованные из обеих Америк, новую концепцию бюрократического государства-нации, вдохновленную главным образом Китаем, африканские теории договоров, экономику и социальные теории, изначально развитые в исламе эпохи Средневековья.
нынешняя история не просто глубоко ущербна и европоцентрична, но также неоправданно скучна и утомительна
Беззубый или одноногий буканьер, который бросает вызов всему миру, пропивает и прожирает награбленное, ретируется при первых признаках серьезного сопротивления и оставляет по себе одни небылицы и смятение, пожалуй — такой же деятель Просвещения, как Вольтер или Адам Смит, с одной лишь разницей: он представляет сугубо пролетарское видение свободы, неизбежно жестокой и недолговечной.
старательно избегали любых проявлений злобы между собой, дабы малагасийцы не наживались на внутренних разногласиях белых людей так же, как люди вроде Болдриджа — на разногласиях туземцев.
туземцев, среди которых они поселились, часто бывали междоусобные ссоры и войны, но пираты вмешивались и старались примирить все противоречия;
Лишившись якоря у Форт-Дофина, корабль дрейфовал, пока на Рождество 1703 года не вошел в бухту, известную как Амбонавула.
пираты всё же имели некоторые преимущества перед своими соотечественниками. Прежде всего, в их распоряжении фактически были предметы восточной роскоши для умиротворения местных союзников, причем нередко в значительных количествах. Во-вторых, отвергнув столь решительно социальные и политические устои своей родины, они были готовы к полной интеграции.
британское правительство официально заклеймило Эвери «врагом рода человеческого» и объявило преступника в международный розыск — впервые в мировой истории
Команда бунтовщиков словно объявляла войну «против всего мира» и поднимала «Веселый Роджер».
известном смысле ее можно рассматривать как первый политический эксперимент эпохи Просвещения.
