окончательно озлобилась. Она награждала всех
Никогда нельзя было предугадать, как все пойдет, так как жизнь каким-то образом всегда была непредсказуемой.
ведь голод и злость сопутствуют друг другу
Никогда прежде его не завораживало его собственное тело так, как сейчас, когда он был близок от того, чтобы с ним распрощаться.
его удивительное тело, эта живая плоть, была ничем иным как добычей, на которую охотятся хищники, которую они разрывают и разрезают своими голодными клыками, и она была для них средством к существованию, точно также, как лось или кролик часто были средством к существованию для него.
поймал ее. В погоне за дичью он проваливался на подтаявшей снежной корке, утопая в снегу, в то время как заяц-беляк без труда уносился прочь по ее поверхности.
Зачуяв неладное, он замер у входа в пещеру. Слабые, странные звуки доносились изнутри. Они были ему смутно знакомы, но это не был голос его подруги. Осторожно он прополз вовнутрь и там его встретил предупреждающий рык волчицы. Он не обеспокоил Одноглазого, хотя он покорно соблюдал дистанцию. Все же ему хотелось понять природу других звуков — слабого, приглушенного писка и скуления.
Его подруга раздраженно предупредила, чтобы он не подходил, и, свернувшись в клубок, он уснул у входа пещеры. Когда тусклый свет утренних солнечных лучей проник в логово, он снова принялся искать причину смутно знакомых ему звуков. В рычании его подруги появилась новая нотка. Это была нотка ревности, и он осторожничал, держась от нее на расстоянии. Все же между ее лапами, вдоль туловища, ему удалось разглядеть пять удивительных маленьких живых комочков. Они были слишком слабыми, слишком беспомощными
Одноглазый с волнением поглядывал на свою подругу, но она не желала подниматься. Снаружи неподалеку порхала стайка пуночек. Он было поднялся, но взглянув на свою подругу, снова улегся и задремал. Внезапно до него донеслось тоненькое жужжание. Он несколько раз провел лапой по морде, а затем проснулся. Там, в воздухе прямо над кончиком его носа одиноко жужжал комар. Это был большой комар, который видимо всю зиму пролежал замёрзший в сухом бревне, а сейчас оттаял под солнечными лучами. Одноглазый больше не мог сопротивляться зову природы. К тому же, он был голоден.
Волк прополз к своей подруге, чтобы убедить ее подняться. Но она лишь зарычала в ответ, и он в одиночестве пополз навстречу ярким солнечным лучам. Когда он ступил на мягкий снеговой покров, то почувствовал, как легко он проваливается под его лапами и сковывает его бег. Он посеменил вверх по ледяному ручью, где снег, укрытый от солнца тенью деревьев, все еще оставался твердым. Восемь часов прошло, прежде чем он в ночных сумерках вернулся к норе, терзаемый голодом пуще прежнего. Он нашел добычу, но не поймал ее. В погоне за дичью он проваливался на подтаявшей снежной корке, утопая в снегу, в то время как заяц-беляк без труда уносился прочь по ее поверхности.
Зачуяв неладное, он замер у входа в пещеру. Слабые, странные звуки доносились изнутри. Они были ему смутно знакомы, но это не был голос его подруги. Осторожно он прополз вовнутрь и там его встретил предупреждающий рык волчицы. Он не обеспокоил Одноглазого, хотя он покорно соблюдал дистанцию. Все же ему хотелось понять природу других звуков — слабого, приглушенного писка и скуления.
Его подруга раздраженно предупредила, чтобы он не подходил, и, свернувшись в клубок, он уснул у входа пещеры. Когда тусклый свет утренних солнечных лучей проник в логово, он снова принялся искать причину смутно знакомых ему звуков. В рычании его подруги появилась новая нотка. Это была нотка ревности, и он осторожничал, держась от нее на расстоянии. Все же между ее лапами, вдоль туловища, ему удалось разглядеть пять удивительных маленьких живых комочков. Они были слишком слабыми, слишком беспомощными и
Одноглазый с волнением поглядывал
свою подругу, но она не желала подниматься. Снаружи неподалеку порхала стайка пуночек. Он было поднялся, но взглянув на свою подругу, снова улегся и задремал. Внезапно до него донеслось тоненькое жужжание. Он несколько раз провел лапой по морде, а затем проснулся. Там, в воздухе прямо над кончиком его носа одиноко жужжал комар. Это был большой комар, который видимо всю зиму пролежал замёрзший в сухом бревне, а сейчас оттаял под солнечными лучами. Одноглазый больше не мог сопротивляться зову природы. К тому же, он был голоден.
Волк прополз к своей подруге, чтобы убедить ее подняться. Но она лишь зарычала в ответ, и он в одиночестве пополз навстречу ярким солнечным лучам. Когда он ступил на мягкий снеговой покров, то почувствовал, как легко он проваливается под его лапами и сковывает его бег. Он посеменил вверх по ледяному ручью, где снег, укрытый от солнца тенью деревьев, все еще оставался твердым. Восемь часов прошло, прежде чем он в ночных сумерках вернулся к норе, терзаемый голодом пуще прежнего. Он нашел добычу, но не поймал
зарычала в ответ, и он в одиночестве пополз навстречу ярким солнечным лучам. Когда он ступил на мягкий снеговой покров, то почувствовал, как легко он проваливается под его лапами и сковывает его бег. Он посеменил вверх по ледяному ручью, где снег, укрытый от солнца тенью деревьев, все еще оставался твердым. Восемь часов прошло, прежде чем он в ночных сумерках вернулся к норе, терзаемый голодом пуще прежнего. Он нашел добычу, но не поймал
