прекрасна, как солнечный полдень. Как сверкающие ледяные капли. Ты так сияешь, что ослепляешь меня, и я забываю, зачем еще нужны глаза, кроме как для того, чтобы глядеть на тебя. И эта блестящая, совершенная, ослепительная красота – меньшее из твоих достоинств. И я знаю, что не сделал ничего, чтобы тебя заслужить.
Что-то коснулось ее руки, и она удивленно повернулась к Теодору. Едва касаясь кончиками пальцев ее обнаженной кисти, юноша с печальной нежностью разглядывал ее лицо. Уинифред догадалась: Дарлинг так же, как и она, не верит, что все закончилось.
Они успели полюбить друг друга, но теперь им предстояло кое-что посложнее – простить самих себя.
Уинифред и Теодор крепко сцепили руки.
На востоке занималось зарево, предзнаменующее необыкновенно жаркий день. Раннее солнце, цепляясь за крыши и шпили, лезло наверх, и его всполохи играли в окнах верхних этажей, зажигали редкие облака, подсвечивали невидимые пылинки в воздухе.
«Рассвета» больше не существовало.