– Говори что угодно, только пусть она уйдет! Пускай я утопился, занимаюсь самоудовлетворением, или ты на самом деле и есть эрд… Нет, ты лечишь сердце, разрезав мне грудину, а потому я не могу говорить… Или я ем… Рот занят…
Когда он пропал из виду, правитель вдруг тяжко выдохнул и затрясся всем телом, обнимая Нуску и прижимая его к себе.
– Мы отправляемся в столицу сразу, как ты поправишься.
– Спать хочу… – пожаловался лекарь, уткнувшись в знакомое плечо. Его сразу обволокла дэ, которая одновременно дарила и успокоение, и боль.
– Тварь! Ногу не жалко, но табак!..
– Любой, кто притронется к хаванцу, распрощается с жизнью. И тебя, молодой сын Кардора, это тоже касается.
Лекарь вдруг почувствовал легкое прикосновение к волосам, но, когда поднял взгляд, правитель вновь смотрел в окно, а рукой подпирал щеку.
«Что это сейчас было?»
Лекарь привстал на коленях. Он во все глаза посмотрел на правителя, а затем выдал:
– Если вам так хочется погладить, то погладьте. Все равно мой труп скоро будут разделывать собакам на ужин.
Син удивленно скосил взгляд, а затем прыснул от смеха, прикрыв рот рукой. Пока улыбка не сошла с его губ, он не отнимал руку. А затем, вернув себе былое самообладание, действительно погладил белоснежные шелковистые волосы Нуски.
– Мне просто нравится… их цвет.
– Ну… Когда я умру, можете забрать их себе на парик, я разрешаю.
– А тебе самому не страшно шутить о смерти? – говоря это, эрд уже не сдерживался и слегка улыбался, перебирая пряди волос.
– В смысле шутить? Я морально готовлюсь болтаться в петле, – заключил Нуска и надулся. Было видно, что он дурачился.
Лекарь возложил руку на дверную ручку так, будто возносил молитвы у алтаря, а когда открыл ее, то с его уст сорвалось все и сразу:
– Простите, мы с эрдом очень заняты самоудовлетворением, его сердце нездорово, поэтому у него занят рот!
И тут же захлопнул ее перед исказившимся лицом Вильны
– Говори что угодно, только пусть она уйдет! Пускай я утопился, занимаюсь самоудовлетворением, или ты на самом деле и есть эрд… Нет, ты лечишь сердце, разрезав мне грудину, а потому я не могу говорить… Или я ем… Рот занят…
– Кхм, ну… Я могу провести осмотр… Не знаю, как активно у вас по этой части, но я был хорошим специалистом…
– Так. Я понял. Отойди
Я думаю, мы поладим! – обрадовался незнакомец.
– Не надейся. Боюсь, что уже в ближайшее время тебя будут дожирать собаки.
Когда стало тихо, а Хайя взволнованно вскинул голову, раздался чей-то пугающий своим ледяным спокойствием голос:
– Любой, кто притронется к хаванцу, распрощается с жизнью. И тебя, молодой сын Кардора, это тоже касается.
