Брисбен вслед за Фурье предполагал центром фаланги особое здание, фаланстер — большой дом, включающий жилье с частичным обобществлением быта
архитекторами Моисеем Гинзбургом и Игнатием Милинисом
Дом Наркомфина был в числе главных объектов их интереса, наравне с собственным домом Константина Мельникова и построенными им клубами, Клубом союза коммунальников Ильи Голосова, домом-коммуной Ивана Николаева, Дворцом культуры Пролетарского района братьев Леонида, Виктора и Александра Весниных2.
Поэтому в 1920-е всю советскую архитектуру стали называть конструктивизмом.
Моисей Гинзбург, редактируя вместе с Александром Весниным
Моисею Гинзбургу и его коллегам, которые в 1929 году начали осуществлять проект дома переходного типа (следующим этапом должны были стать дома-коммуны).
Спальни покрашены шахматно: в одной голубая стена и светло-серый, почти белый потолок, в другой светло-серые стены и голубой потолок. В коридорах, где потолки очень низкие, они покрашены в матовый черный цвет, что создает впечатление большой высоты. Спальни маленькие (те же ячейки), но из-за сплошного остекления это не угнетает. Где бы ни сидели или лежали, — перед глазами всегда небо (после этого в нормальной квартире с “нормальными” окнами чувствуешь себя как в тюрьме).
Плоская кровля-терраса (также дань модным принципам, введенным по аналогии с традиционной архитектурой Средиземноморья Ле Корбюзье)
