«На кой всем сдалось моё тело? – не без досады подумалось Шэнь Цинцю. – Живым я, видите ли, никого не интересую, а на мёртвого кидаются, как на горячие пирожки!»
главный герой по его милости стал обрезанным рукаво-о-о-о-ом[47]!!!
– Вид учителя в этих одеждах переполняет моё сердце печалью. Лучше вовсе их снять.
«Он что, не успокоится, пока не разденет меня догола?!» – запаниковал Шэнь Цинцю.
Твой учитель больше не собирается умирать. – Про себя же он украдкой добавил: «Возможно…»
«Шиди, я отлично понимаю, что тем самым унижаю твоё достоинство, – взмолился про себя Шэнь Цинцю, – но не мог бы ты повнимательнее подбирать слова? Что это ещё за “отдаться на его милость”? Неужели нельзя было сформулировать это как-то иначе?»
– Потерял так потерял, я не виню тебя за это.
Ло Бинхэ уставил на него опустошённый взгляд:
– …Но ведь это всё, что у меня оставалось.
Один пять лет обнимает бездыханное тело того, с кем тщетно жаждет встречи; другой же готов на всё, чтобы держаться от него подальше, и всё же его не покидает чувство, что судьба то и дело сводит их вновь.
Казалось, этот факт принёс ей немалое облегчение – она явно предпочла бы узнать, что труп попросту отрастил крылья и улетел, чем передать его Ло Бинхэ.
Если подумать, всякий раз, когда он обращал меч против Ло Бинхэ, тот даже не пытался уклониться, без колебаний принимая удар. Потому-то именно этим всё и заканчивалось, хотя оба раза Шэнь Цинцю вовсе не желал ранить ученика. И вместо того, чтобы уврачевать свои раны, Ло Бинхэ, похоже, пальцем не шевельнул ради их исцеления – нет, он намеренно сохранял их, словно драгоценные реликвии.
– Взрастивший тигра навлечёт на свою голову беду!
