А когда написано чёрным маркером, это, если вы не в курсе, так сразу не ототрёшь
Если бы мне кто-нибудь сказал, что однажды я буду лежать на кровати и читать «Лили, журнал только для девочек», думаю, я бы тут же умер
жуткие сюсипусечки и просто мимимишки.
И вот ни с того ни с сего прямо посреди урока я вдруг запел.
Песню из «Холодного сердца».
– Отпусти…♪ И забудь…♪♪
Учитель замер. Весь класс – тоже.
– Уго, всё в порядке?
– Отпусти…♪ И забудь…♪ Что прошло, уже не верну-у-уть…♪♪
менное задание, которое мне дали как-то раз в младшей школе в наказание за плохое поведение. Это было как бы сочинение на тему «Почему я не люблю девчонок (с вескими аргументами)».
Я даже на стуле подскочил:
– Эй! Да это же старьё! Сто лет назад написанное!
– Конечно! – скорчила рожу сестра. – Сказал бы у
10
Ради любви
– Ты правда это сделал? – прокричала Кларисса, потрясая жёлтой бумажкой с тремя комплиментами.
Она наконец-то вернулась домой вечером в воскресенье. Предыдущей ночью она почти не спала, так что настроение у неё теперь было не очень.
– Уго, отвечай! Ты ведь шутишь, да?
– Не шучу.
Кларисса стала ходить взад-вперёд по комнате. Я сидел на краю её кровати.
– Скажи, где ты был, когда людям раздавали мозги? – кипела она. – Ты реально наговорил девочке всяких приятных вещей просто для того, чтобы потренироваться?!
Я вздохнул. Я устал повторять, что именно так всё и было.
– Ну ты и свинья! Ты представляешь, что подумала Элоди? Да у тебя нет сердца!
У меня так пересохло в горле, что я вообще уже не мог ничего сказать в ответ. Стоило её ждать, умирая от волнения, чтобы она приехала и набросилась на меня с криком! Честно говоря, это не очень-то утешало.
– Но по-настоящему меня другое беспокоит, – наконец выдавил я. – По-моему, Джо слышала, как я делал комплименты Элоди.
– Что?! Супер! Ни сердца, ни ума! Ну что ж, поздравляю: твоё дело плохо, – постановила сестра. – Можешь поставить на Джозефине крест.
Она положила руку мне на плечо, и это означало, что дело моё не просто плохо, а хуже просто и быть не может.
Я вышел из комнаты сестры. Уроков делать не стал, в приставку не играл, книжку не читал, вообще ничем не занимался, ни с кем не разговаривал (не хотел отвлекаться на другие темы) и не ел за ужином, даже когда папа сделал мне замечание. В душ не пошёл и сразу после еды лёг спать. Правда, уснуть не смог. На СМС Самюэля не ответил (он писал, что Элоди засыпала его сообщениями, умоляя скинуть мой телефон: по тому номеру, который дал я, она попадает на автоответчик слесарной мастерской).
В общем, я просто лежал в кровати, сжимая в руке ластик Джо, который уже начал разваливаться на куски, и смотрел в потолок. Смотреть там было совершенно не на что.
И тут в комнату тихонько проскользнула Кларисса.
– Подвинься, – сказала она, пристраиваясь рядом. – И убери ноги! Фу, совсем ледяные! Я подумала…
На потолке смотреть по-прежнему было не на что. За исключением одного мокрого пятна.
– Тебе надо поговорить с Джозефиной, – прошептала Кларисса. – Другого выхода нет. Кончай со своими методами соблазнителя и просто поговори с ней по-человечески!
Похоже, у соседей сверху протечка.
– Подойди и скажи: «Джозефина, я главный придурок из всех придурков, разреши мне, пожалуйста, объяснить, что произошло, и ты поймёшь, почему я так себя повёл». Уго, ты вообще слушаешь?
– Да, слушаю, но я не смогу с ней заговорить. Я и раньше-то
Она сильно болела, ох как сильно. Врач у неё очень хорошая, только это не она Джоджо вылечила, а моё волшебное средство! Хотите попробовать?
– Стреляй не раздумывая. Я их очень любила, но пускай. Раз нужно выбирать, они или ты… Я выбираю тебя, Уго Секадес
– Ты это понимаешь и всё равно мне помогаешь?
– Эй! Не мог же я позволить тебе умереть от любви прямо у мусорного бака
Читай дальше!
– Ты на свете живёшь для меня, и люблю я тебя бесконечно, драгоценность моя и жемчужина, круглая, как… Чего? Да он двинутый, этот тип! …круглая, как твой зад и как груди твои, бесконечно чудесные. Чего?
