замечали боли, нужно было поскорее уносить
организованный слугами, любившими магиню, как раз накануне покушения на жизнь малыша Тримеера.
Я так
— Ну так, что ты хочешь, — магистр снисходительно повел глазами в сторону адептов, — у них феррамон играет, тьфу ты, гормон. Глупыши-мальчиши не вникли еще, что Тримеер и ректор им ручки-ножки повыдергивают, местами поменяют и родителям скажут, что так и было.
Девушка, вот именно, истинная представительница своего хитрого племени. Ласково прибьет, тихо закопает, и на твоей могилке пустив слезинку, помянет. А потом, отряхнув свои очаровательные ручки, пойдет дальше по жизни, предварительно сделав в гримуаре пометочку, мол, преставился адепт Курваш такого-то числа такого-то года. А потом еще каждый год бокальчик сидра или чего-нибудь покрепче, например, «зеленой феи», разбавленной водой, в день твоего упокоения поднимать будет.
