— А из широко распахнутого сознания мозг не выпадет?
феодалы, работорговцы, олигархи, неоконсерваторы и такие вот хищники, как вы, подавляют в себе совесть, избавляются от нравственного закона.
— Приятно познакомиться, Нэйтан, — говорит мальчик.
— Почему? — спрашиваю я подошвы кедов.
Мама шипит что-то про манеры, а мальчик отвечает:
— Потому что. Кстати, меня зовут Иона. Мне поручили вас встретить.
Я не знаю ни одного Ионы. Бордовое имя.
беседа — как пинг-понг, говорить надо по очереди.
Мама говорит, что я должен научиться Вписываться В Коллектив, но уроков вписывания никто не дает, даже в муниципальной библиотеке таких объявлений нет.
На циферблате напольных часов нет ни цифр, ни стрелок, только слова: ВРЕМЯ ЕСТЬ, ВРЕМЯ БЫЛО, ВРЕМЕНИ НЕТ.
кирпичной стене виднеется черная железная дверь. И правда маленькая. Во мне четыре фута одиннадцать дюймов росту, а дверь вровень с моими глазами. Толстяку в нее не протиснуться. На двери нет ни ручки, ни замочной скважины, ни щелей в дверном косяке. Она черная-черная, как пустота, как провалы между звездами.
Нет, лишнюю минутку жизни ни за какие деньги не купишь, как ни старайся.
Чем больше в женщину, кхм, проникаешь, тем больше ею проникаешься, так по-моему.
«И какого хрена я без гондона эту течную суку трахнул!»
