Заявленная популярность демократии, безусловно, преувеличена. Она на милю ширины, на дюйм глубины. Отвращение к авторитарным режимам не обязательно предполагает восторг в отношении демократии. В некоторых посткоммунистических демократиях эта идеология уже успела растерять своё очарование.
Оскару Уайльду) «демократия — не что иное, как припугивание толпой толпы в интересах толпы. Это очевидно».
общем, как всегда: некоторые руководят, остальные руководствуются.
Для избирателя единственным различием между лотереей
[71]
и выборами является то, что в лотерею он может выиграть.
(большая часть демократов голосует в хорошую погоду).
Как писал Гоббс, ораторы начинают не с истинных принципов, а с «общепринятых представлений, по большей части являющихся ложными, и стремятся своей речью не раскрывать истинное положение вещей, а воздействовать на чувства и души слушателей. А это значит, что решения принимаются под влиянием не истинного разума, а душевного порыва».
Капитализм и демократия стали целями господства одного класса, буржуазии. Сообща они сотворили мир эгоистичного индивидуализма — арену конкуренции, а не поле сотрудничества. Демократия, как и судебный процесс, это метод враждебных решений: «Управление большинства относится к боевой теории политики. Это борьба между противостоящими силами, и победа одной стороны есть поражение другой».
Партии, семьи, корпорации, профсоюзы, почти все добровольные ассоциации по своему собственному желанию являются олигархическими
1. Большинство не всегда право.
Инстинктивная склонность к демократии скорее означает «презирать права личности, придавая им мало значения».
[13]
Демократия не только подрывает общественную мораль, она оскорбляет достоинство и противоречит здравому смыслу.
