Мне был приписан женский пол, и, как обезьяна-мутант, я вырвался из этой тесной «клетки» — конечно, чтобы войти в другую, но, по крайней мере, на этот раз по собственной инициативе
Стоит вам только внимательно рассмотреть историю вашей нормализации и подчинения социально-политическим гендерным кодам, и вы ощутите, как шестеренки нормализации всё еще крутятся внутри вас, и захотите остановить это бесконечное повторение и дезидентифицироваться. Жить вне патриархально-колониального закона, жить вне закона полового различия, жить вне полового и гендерного насилия — это право, которым должно обладать любое живое тело, даже тело психоаналитика.
Я не прошу гомосексуальных психоаналитиков выйти из шкафа. Это гетеросексуальные нормативные психоаналитики должны срочно выйти из шкафа нормы.
Так же необъяснимо для меня было, почему женщины, которых подавляют, насилуют, убивают, должны любить и посвящать жизнь своим угнетателям — гетеросексуальным мужчинам.
Ваш политический долг — заботиться о детях, а не оправдывать насилие патриархально-колониального режима.
скажу лишь кратко, что, возлагая вину на Эдипа и сосредотачивая весь анализ на его предполагаемом «инцестуозном желании», Фрейд и нормативный психоанализ способствовали стабилизации мужского господства, поскольку сделали жертву ответственной за изнасилование и превратили в психический закон социальные ритуалы нормализации гендера, сексуального насилия и эксплуатации женщин и детей, на котором стоит патриархально-колониальная культура.
Историки науки и общества Возрождения сегодня сходятся во мнении, что в Средние века и, возможно, до XVII века на Западе господствовала «однополая» эпистемология, в которой анатомически идеальным считалось лишь мужское тело и мужская субъективность. В текстах Гиппократа и Галена, в анатомических трактатах Везалия тело женщины имело ту же анатомию, что и тело мужчины, и лишь в силу отсутствия внутреннего жара гениталии женщин оставались внутри тела, тогда как у мужчин — более горячего и более совершенного пола — гениталии были исторгнуты наружу. В этих текстах говорилось о мужчинах и женщинах, но также и об ангелах и демонах, о монстрах и химерах. Однако мужчины и ангелы в этой эпистемологии были онтологически и политически более реальны, чем женщины и химеры.
самое интересное в монологе Красного Петера то, что Кафка представляет процесс очеловечивания не как историю эмансипации или освобождения от животного состояния, а как критику колониального европейского гума
Как таковой трансгендерный переход — это проще, чем каждый день, в одно и то же время, много лет подряд ходить в школу в детстве и юности, проще, чем моногамный брак и сохранение верности в нем, чем беременность и роды, это проще, чем завести семью, чем найти приемлемую постоянную работу, чем быть счастливым в обществе потребления, чем состариться и быть запертым в доме престарелых.
Покупая ее, я попытался, насколько это было возможно, спрятать обложку от продавца, не в силах принять на себя позор, который представляла в 1987 году покупка книги под заглавием «Лесбийское тело». Помню, продавец посмотрел на меня с презрением, но и с облегчением, так как ему наконец удалось избавиться от издания, маравшего его полки, словно разбитая банка, из которой сочится какая-то тухлая дрянь. Она стоила мне 280 песет. Истинная ее ценность для меня была неизмерима. Чтобы открыть для себя другие книги, которые привели меня туда, где я нахожусь сейчас, мне пришлось поездить по миру и освоить новые языки: так я нашел «Сафо и Сократа» Магнуса Хиршфельда, «Орландо» Вирджинии Вулф, «Увидеть женщину» Аннемари Шварценбах, «Доклад против нормальности» Фронта гомосексуалов за революционное действие, «Гомосексуальное желание» Ги Окенгема, «Женоподобного мужчину» Джоанны Расс, «Алхимию тела» Лорена Камерона, «В моей комнате» Гийома Дюстана, газеты Лу Салливана, романы Кэти Акер, феминистское прочтение истории науки, предложенное Лондой Шибенгер, Донной Харауэй и Энн Фаусто-Стерлинг, теоретические тексты Гейл Рубин, Сьюзен Сонтаг, Джудит Батлер, Терезы де Лауретис, Ив К. Седжвик, Джека Халберстама, Сьюзен Страйкер, Сэнди Стоун и Карен Барад. Благодаря всем этим текстам, я научился видеть красоту вне закона гендера.
