Кларисса свободна — как тот, кому не внушали, что он должен быть лучшим, но призывали найти то, что он любит
«Все это вылилось в тотальное потрясение основ, из которого старый порядок мог выйти лишь обескровленным, расколотым, живым анахронизмом».
Что нам не передают, то мы теряем, вот и все.
Это и есть Алжир, который она никогда не могла забыть, потому что носила его внутри и на лице.
днако, если верить Наиме, Алжир всегда был где-то рядом. Это была сумма составляющих: ее имя, смуглая кожа и черные волосы, воскресенья
какой же момент он решил, что его горе ростом с утраченную родину и потерянную религию?
Это прореха, в каком-то смысле перпендикулярная первой.
Может быть. Но никто не разубедит Наиму, что на самом деле телесериалы существуют для ее похмельных воскресений, которые надо ухитриться заполнить не выходя из дома.
Научишься потерям без труда;
а что напрашивается теряться —
его потеря вовсе не беда.
Потери практикуй; но не всегда,
Однако, стоит сильно расслабляться:
ключи, вот, исчезают без следа.
Потом — теряй людей, и города,
в которых любишь с ними ты общаться, —
потеря эта тоже не беда.
Часы от мамы потеряла. Да
с последним домом мне пришлось расстаться.
Научишься потерям без труда.
Я многое теряла навсегда,
и даже материк; могу признаться, и это, оказалось, — не беда
Назавтра каждый раз происходит чудо. Возвращается кураж, и можно жить. И кажется, что ты на что-то способен. Словно заново рождаешься. Наверно потому, что это завтра есть, она все еще пьет.
