К несчастью для человека, в те мгновения, когда возникает возможность чего-то нового, неизвестного, он не знает, чего собственно хочет; и эта внезапно появившаяся возможность так же внезапно и исчезает.
Во всех волшебных сказках люди безнадежно теряют голову, когда перед ними встает вопрос о том, чего они хотят, что они желали бы иметь, – ибо они совершенно не способны сформулировать и выразить свое желание. В эту минуту они или припоминают какое-то мелкое, второстепенное желание, или высказывают несколько противоречивых желаний, одно из которых делает другое невыполнимым; или же, как в «Сказке о рыбаке и рыбке», не способны удержаться в пределах возможного и, желая все большего, кончают попыткой подчинить себе все высшие силы, не сознавая при этом ничтожности своих собственных сил и способностей. И вот они терпят неудачу, теряют все, что приобрели, ибо сами точно не знали, чего им нужно.
Но всякий раз, когда ученый сталкивается с необходимостью так или иначе выразить содержание скрытого знания, он неизбежно видит одно и то же, а именно: поразительную бедность человеческого воображения перед лицом этой идеи.
По отношению к идее скрытого знания человечество похоже на персонажей волшебных сказок, в которых какая-то богиня, или фея, или волшебник обещает людям дать все, что они пожелают, но при условии, что они точно скажут, что им надобно
Нет ничего мертвого, нет ничего неодушевленного. Я улавливаю удары пульса жизни. Я «вижу» Бесконечность. Затем все исчезает. Но всякий раз после этого я говорю себе, что это было; а значит существуют явления, отличные от обычных. В памяти остается совсем немного; я так смутно припоминаю свои переживания, что могу пересказать лишь крохотную часть того, что со мной происходило. К тому же я не способен ничего контролировать, ничего направлять. Иногда «это» приходит, иногда нет; иногда возникает только чувство ужаса, иногда же – ослепительный свет. Порой в памяти остается самая малость, а то и вовсе ничего. Временами многое становится мне понятно, открываются новые горизонты; но длится это всего лишь мгновение. И мгновения эти оказываются столь краткими, что никогда нельзя быть уверенным в том, что я нечто увидел. Свет
Книги, книги, книги... Я читаю, нахожу, теряю, опять нахожу и снова теряю. Наконец в моем уме формируется некое целое. Я вижу непрерывность линии мысли и знания; она тянется из века в век, из эпохи в эпоху, из одной страны в другую, из одной расы в другую. Эта линия скрыта глубоко под слоями религий и философских систем, которые представляют собой лишь искажения и лжетолкования идей, принадлежащих основной линии. Я обнаруживаю обширную и исполненную глубокого смысла литературу, которая до недавних пор была мне совершенно незнакомой, а сейчас становится понятной, питает известную нам философию, хотя сама в учебниках по истории философии почти не упоминается. И теперь я удивляюсь тому, что не знал ее раньше, что так мало людей слышали о ней. Кто знает, например, что простая колода карт содержит в себе глубокую и гармоничную философскую систему? Ее так основательно забыли, что она кажется почти новой.
Какой смысл разоблачать ложь, если люди любят ее и живут ею? Это, конечно, их дело; но я устал от лжи, да ее и без меня достаточно.
Чем дольше я смотрел и слушал, тем яснее и радостнее понимал я замысел художников, которые выразили бесконечное богатство, разнообразие и красоту души, или вечной жизни, по сравнению с мелкой и незначительной земной жизнью.
Чем дольше я смотрел и слушал, тем яснее и радостнее понимал я замысел художников, которые выразили бесконечное богатство, разнообразие и красоту души, или вечной жизни, по сравнению с мелкой и незначительной земной жизнью.
меня охватывает благоговейный ужас при мысли о единстве всего.
Этот свет, который так легко погасить, – есть маленькая преходящая земная жизнь. А Тадж-Махал – это будущая вечная жизнь.
Передо мной и вокруг меня пребывала душа царицы Мумтаз-и-Махал!
Душа столь бесконечно великая, сияющая и прекрасная по сравнению с телом, жившим на земле, а теперь заключенным в гробницу.
В это мгновение я понял, что не душа заключена в теле, а тело живет и движется в душе