Гордыня всегда приводит к падению. Всегда так было и будет», – добавляет горничная.
– Во всяком случае, дорогая, – сказала леди, – твое горе легче, чем горе Флоренс, потому что не может быть на свете сироты более одинокой, чем та, у которой отец жив, но отказал ей в любви.
Домби и Сын часто имели дело с кожей, но никогда – с сердцем.
Джилс, – сказал капитан Катль, – по какому обязательству? Кто кредитор?
– Тише, – отозвался старик. – Отойдем подальше. Не говорите при Уоли. Это поручительство за отца Уоли, старое обязательство. Я много выплатил, Нэд, но времена для меня настали такие тяжелые, что сейчас я ничего не могу поделать. Я это предвидел, но помочь ничем не мог. Ради Бога, ни слова при Уоли.
Нет слов изобразить ужас капитана, вызванный этим зрелищем. Образ миссис Мак-Стинджер совершенно стерся. Он уронил картофелину и вилку – уронил бы и нож, если бы это было возможно, и сидел, глядя на мальчика, словно приготовился услышать тотчас же, что земля в Сити разверзлась и поглотила его старого друга, кофейного цвета костюм, пуговицы, хронометр, очки и все прочее.
Но когда Уолтер сообщил ему, что, в сущности, произошло, капитан Катль после минутного раздумья обнаружил живую деятельность.
Капитан был одним из тех людей, у кого одеяние и тело как будто вытесаны из одного куска дуба; самое пылкое воображение едва ли может отделить от них хотя бы незначительную часть их одежды. Поэтому, когда Уолтер постучал в дверь, а капитан тотчас высунул голову из маленького окошка, выходившего на улицу, и окликнул его, причем, как всегда, на нем уже была надета твердая глянцевитая шляпа, рубашка с воротничком, концы которого походили на паруса, и просторный синий костюм, – Уолтер был совершенно убежден, что он всегда пребывает в таком виде, точно капитан был птицей, а костюм – его оперением.
Все как будто изменилось, когда он бежал по улицам. Была обычная сутолока и шум двуколок, ломовых телег, омнибусов, подвод и пешеходов, но несчастье, постигшее Деревянного Мичмана, сделало все каким-то чужим и новым. Дома и лавки были не те, что прежде, и на фасадах только и можно было видеть, что полномочие мистера Броли, написанное крупными буквами. Маклер, казалось, завладел даже церквами, ибо шпили их как-то непривычно вздымались к небу. Даже само небо изменилось, и казалось, на нем был начертан исполнительный приказ.
Дядя Соль! Пожалуйста! Ох, не надо! – воскликнул Уолтер, который буквально оцепенел от ужаса при виде плачущего старика. – Ради Бога, не надо этого! Мистер Броли, что же мне делать?
– Я бы вам посоветовал отыскать какого-нибудь друга, – сказал мистер Броли, – и потолковать с ним.
– Совершенно верно! – вскричал Уолтер, хватаясь за соломинку. – Правильно! Благодарю вас. Капитан Катль – вот кто нам нужен, дядя. Подождите, пока я сбегаю к капитану Катлю. Пожалуйста, присмотрите за дядей, мистер Броли, и постарайтесь его успокоить, пока меня нет. Не отчаивайтесь, дядя Соль. Не падайте духом, держитесь молодцом!
– Да, – сказал мистер Броли конфиденциальным тоном, покачивая при этом головой, как будто настаивал на том, что им всем надлежит чувствовать себя прекрасно. – Исполнительный приказ о взыскании. Вот что это значит. Пусть это вас не тревожит. Я пришел сам, чтобы все было сделано тихо и мирно. Вы меня знаете. Никакой огласки не будет.
– Дядя Соль! – пробормотал Уолтер.
– Уоли, мой мальчик, – отозвался дядя, – это случилось впервые. Такой беды никогда еще со мной не бывало. Я слишком стар, чтобы начинать сначала.
Ну, что, дядя Соль? – сказал Уолтер. Старик понуро сидел по другую сторону стола, а очки его находились каким-то чудом на носу, а не на лбу. – Как вы теперь себя чувствуете?
Соломон покачал головой и махнул рукой в сторону маклера, как бы представляя его.
– Что-нибудь случилось? – затаив дыхание, спросил Уолтер.
– Нет, нет! Ничего не случилось, – сказал мистер Броли. – Пусть это вас не тревожит.
Уолтер с немым изумлением переводил взгляд с маклера на дядю.
– Дело в том, – сказал мистер Броли, – что тут есть неоплаченный вексель – триста семьдесят с лишним. Вексель просрочен и попал ко мне.
– Попал к вам? – воскликнул Уолтер, окидывая взглядом лавку.
