злое, словно заглаженное лицемерием лицо, но манеры — превосходные.
Немногим дано было перечитывать свиток своей жизни с меньшими опасениями. И все же сейчас он устыдился многих дурных дел, совершенных когда-то
Раз вы решили нажиться на этом несчастном случае, я тут поделать ничего не могу, – говорит он. – Джентльмен всегда постарается избежать неприятностей. Сколько вам нужно?»
Приятно было, перед тем как остаться в одиночестве, посидеть в обществе тактичного человека, чье содержательное молчание отрезвляло и успокаивало после напряженности и возбуждения веселых часов.
Мистер Хайд был бледен и очень мал ростом, он производил впечатление урода (хотя прямого уродства и нельзя было в нем заметить), он неприятно улыбался, в обращении его с адвокатом сквозила какая-то мерзкая смесь трусости и наглости, и говорил он пришепетывая, сиплым и каким-то обрывающимся голосом. Все это настраивало против него, но даже и все это, вместе взятое, не могло объяснить того никогда еще не испытанного отвращения, гадливости и страха, которые он возбуждал в мистере Аттерсоне.
родился в 18.. году наследником большого состояния. Наделенный к тому же от природы отличными способностями и трудолюбием, умея ценить уважение своих умных и добрых товарищей, я, таким образом, по всем предположениям мог рассчитывать на почетное будущее и заслуженную известность. И действительно, самым тяжким из моих недостатков была только некая нетерпеливая жажда наслаждений, которая многих делает счастливыми, но которую мне трудно было примирить с желанием всегда держать голову высоко
«Если это мистер «Хайд», — думал адвокат, — так я буду мистер «Сик»»[4]
