-- Мои племянницы очень милы: не правда ли?-- шепнула она м-ру Топману.
-- И были бы еще милее, если бы тут не было их тетушки,-- отвечал страстный обожатель прекрасного пола.
-- Какой вы насмешник, право! Нет, без шуток, если бы черты их были несколько правильнее и нежнее, они казались бы очень миловидными, особенно вечером, при свечах.
-- Конечно, конечно,-- подтвердил м-р Топман.
-- О,-- вы злой человек! Я знаю, сэр, что y вас на уме.
-- Что?-- спросил м-р Топман, не думавший ни о чем положительно в эту минуту.
-- Вы хотели сказать, что Изабелла несколько горбата ... ну, да, не отпирайтесь, я видела, что вы это тотчас же заметили. Что-ж? вы не ошиблись: y ней точно растет горб, этого скрыть нельзя: страшное несчастие для молодой девушки! Я часто говорю ей, что года через два она будет ужасным уродом. О, вы ужасный насмешник!
Обрадованный случаю прослыть знатоком женской красоты, м-р Топман не сделал никаких возражений и только улыбнулся с таинственным видом.
-- Какая саркастическая улыбка!-- заметила Рахиль.-- Я боюсь вас, сэр.
-- Меня боитесь?
-- Я вижу вас насквозь, и от меня не укроются ваши мысли. О, я в совершенстве понимаю что значит эта улыбка.
-- Что?-- спросил м-р Топман, искренно желавший открыть значение того, что было для него самого таинственной загадкой.
-- Вы думаете,-- начала тетушка, понизив голос на несколько тонов,-- вы думаете, что горб Изабеллы еще не велика беда в сравнении с нравственными недостатками её сестры. Ну, да, Эмилия чрезвычайно ветрена, вы угадали.
Небесный свет и яркое сияние солнца были столько же доступны для этих господ, сколько для человека, посаженного среди белого дня на дно глубокого колодца, откуда, однакож, он мот на досуге считать звезды и производить астрономическия. наблюдения, чего никаким способом не могли делать конторщики господ Додсона и Фоита.
Завязалась отчаянная борьба.
-- Правда ваша, любезный, правда,-- сказал м-р Пикквик.-- Снисходительность к молодым людям -- первое условие для всякого честного намерения.
Нет на свете народа откровеннее слуг, когда они толкуют о своих господах
Бывают времена, когда душевное неведение служит для нас залогом самого прочного блаженства.
Чужая беда встречается, по большей части, с удивительным хладнокровием посторонними людьми
Человек любит философствовать, когда нечего есть.
как должны быть близоруки все эти философы, которые, ограничиваясь исследованием ближайших предметов, доступных для их зрения, не думают смотреть на высшия истины за пределами их тесного горизонта! Это всё равно, если бы сам я решился всю свою жизнь сидеть y окна и смотреть на Гозуэлльскую улицу, не употребляя никаких усилий проникнуть в сокровенные области, окружающия ее со всех четырех сторон.
пылкая душа его устояла против всяких перемен, и благоговение к прекрасному полу было до сих пор её господствующею страстью.
