Настоящий Деймос был другим: жестким, иногда пугающим, а еще сильным, надежным, заботливым и даже нежным.
. Будешь непослушной, Вулф активирует колбу и цветок расщепит электрическими разрядами. И тебя заодно, – Ниннет
За гармонтом тянулась кровавая дорожка.
Послушай, я не силен в признаниях, да и отношения не умею строить, – сжал ладонь Лиры, потянул, разворачивая ее к себе лицом. – Там при нападении я впервые в жизни почувствовал страх. За тебя. Думал только о том, как спасти тебя, Лира. Я хочу оберегать тебя, защищать. Если это не любовь, тогда я не знаю, как это назвать
словно и не происходило катаклизмов, словно уже забыли, какое несчастье случилось здесь два года назад. Я понимала, что это глупо и неправильно, но я злилась на них. За то, что принимают новую власть, за то, что продолжают жить как ни в чем ни бывало, когда мою душу сжигают ненависть и тоска.
Правда, при довольно странных обстоятельствах.
самым сводам потолка, ветки вьюнами впивались в стены, пронизывая весь замок.
Отец сидел на резном деревянном троне, напевая под нос свою алетерну. И все равно его высокий голос лился по всему залу, окутывал, вызывая трепет в душе. От входа к трону вела бордовая ковровая дорожка, по которой я проследовала. Охрана осталась у дверей. Без них я вздохнула с облегчением.
– Прекрасно выглядишь, дочь моя, – отец поднялся с трона, отбросив свиток, который читал, на столик. Он подошел ко мне и приобнял за плечи, коснувшись губами макушки.
Голубые глаза отца сияли теплом, а светлые волосы, как и Древо, испускали сияние. Он
самым сводам потолка, ветки вьюнами впивались в стены, пронизывая весь замок.
Отец сидел на резном деревянном троне, напевая под нос свою алетерну. И все равно его высокий голос лился по всему залу, окутывал, вызывая трепет в душе. От входа к трону вела бордовая ковровая дорожка, по которой я проследовала. Охрана осталась у дверей. Без них я вздохнула с облегчением.
– Прекрасно выглядишь, дочь моя, – отец поднялся с трона, отбросив свиток, который читал, на столик. Он подошел ко мне и приобнял за плечи, коснувшись губами макушки.
Голубые глаза отца сияли теплом, а светлые волосы, как и Древо, испускали
листва. Она поднималась к самым сводам потолка, ветки вьюнами впивались в стены, пронизывая весь замок.
Отец
Отец сидел на резном деревянном троне, напевая под нос свою алетерну. И все равно его высокий голос лился по всему залу, окутывал, вызывая трепет в душе. От входа к трону вела бордовая ковровая дорожка, по которой я проследовала. Охрана осталась у дверей. Без них я вздохнула с облегчением.
– Прекрасно выглядишь, дочь моя, – отец поднялся с трона, отбросив свиток, который читал, на столик. Он подошел ко мне и приобнял за плечи, коснувшись губами макушки.
Голубые глаза отца сияли теплом, а светлые волосы, как и Древо, испускали сияние. Он
