И он почувствовал такую боль и такую ненужность всей своей дальнейшей жизни без нее, что его охватил ужас, отчаяние.
Он был еще полон ею — и пуст.
Как дико, страшно все будничное, обычное, когда сердце поражено
Номер без нее показался каким-то совсем другим, чем был при ней. Он был еще полон ею — и пуст.
если бы можно было каким-нибудь чудом вернуть ее, провести с ней еще один, нынешний день, — провести только затем, только затем, чтобы высказать ей и чем-нибудь доказать, убедить, как он мучительно и восторженно любит ее… Зачем доказать? Зачем убедить? Он не знал зачем, но это было необходимее жизни.
Он был еще полон ею – и пуст.
Как дико, страшно все будничное, обычное, когда сердце поражено, — да, поражено, он теперь понимал это, — этим страшным «солнечным ударом», слишком большой любовью, слишком большим счастьем!
Кажется, не в первый раз – и вот… Да что в ней особенного и что собственно случилось? В самом деле, точно какой-то солнечный удар!
– Совсем разгулялись нервы! – сказал он, наливая пятую рюмку водки
