До предыдущего абзаца я собирался упомянуть, что японец за другим столиком ест пончик, но когда я досказал вам, который час и что магазины еще закрыты, японец вместе с пончиком исчезли, а теперь вот я смотрю на пустоту из-под японца с пончиком, и, черт возьми, он опять вернулся, только теперь – со сладкой улиткой. Я-то думал, он ушел, а он, оказывается, ходил к прилавку, покупал еще одну плюшку и всю дорогу намеревался вернуться.
Они лежали, тесно прижавшись друг к другу, и им было очень грустно. После своей любви им всегда было грустно, впрочем, им и так почти все время было грустно, поэтому какая, собственно, разница, разве что сейчас им было тепло, и они касались друг друга, обнаженные, и страсть на свой особый манер только что пересекла их тела, будто стая странных птиц или одна темная птица.
Ее звали Икс, она недавно окончила Калифорнийский университет в Беркли, изучала философию, но не нашла работу, где требовался бы спец по философии, и временно работала в бутике в Уолнат-Крик, и нет, у нее не было привычки разговаривать с посторонними в супермаркетах, но я как-то так смотрел на банки с супами, что она обратила внимание, и ей ни с того ни с сего захотелось что-нибудь узнать о человеке, который так серьезно относится к супам