Нет! Если целый мир — против него,
Я буду — за!
Это не мечтанье,
А истинная сущность, пред которой
Страсть человеческая — тень от лампы,
Нет — тень от солнца! То, о чем томились
Мильоны губ, должно же где-нибудь
Существовать.
Но вся любовь их — модный ритуал,
Включающий стремленье, утоленье
И даже негу плотскую; но это
Дает лишь краткий и непрочный хмель,
Как винный кубок — выпил, и опять,
Как прежде, жаждешь.
Я — женщина, и каждое мгновенье
Я умираю снова.
Здесь, в этих водах
Нарушилось течение времен,
И миг прошедший более не властен
Над следующим.
Дектора
О Эйбрик, Эйбрик, мы в плену у снов,
Которые бессмертные надышат
На зеркало — и вновь сотрут со вздохом,
И засмеются, — ведь от беглой грусти
Смех делается слаще им.
Зачем же верным быть, коль ты не веришь
Моим словам?
Не вы ли тайно веете над нами,
Когда над озером вечерний свет,
И запах трав, и тихий посвист птичий
Нам душу поднимают, как на крыльях?
А, может быть, и надо сомневаться.
Клянусь тебе, я никогда не ведал
Такой тоски, которую ни кубок,
Ни ярый бой, ни женский поцелуй
Не утолят.
Где время тонет в ароматах сонных,
В друидских лунах, в шорохе ветвей,
Отягощенных гроздьями плодов —
Опаловых, рубиновых, янтарных,
Мерцающих, как сполохи в ночи,
Она сплела из собственных волос
