Ильяз с Махно взобрались на пригорок. Остановились.
– Дивись, командир. Село. И ни одного огонька.
Деревня впереди, действительно, как вымерла.
– Идите вперед, – приказал я. – Махно, ты главный. Разведайте все. Если что, подайте сигнал фонариком. Две вспышки – все спокойно. Одна – в селе немцы.
Головной дозор уходит, мы готовим оружие. Все выглядит подозрительно. Наконец на околицу выходит Ильяз, дает две вспышки. Ярко светит луна, мы по серебряной дорожке входим в деревню. Там стоит оглушающая тишина. Никаких признаков жизни: ни дымка над крышами, ни один пес не взгавкнет. В снегу на улице разбросан домашний скарб – черный ватник, рушник, ярко расшитый жар-птицами, кастрюля.
– Из Киева придется уходить, – тяжело вздохнул я. – Предлагаю в брянские л
– Это Алексей Стаханов, – шепн
болью чуть левее грудины. Потянулся рукой
Афанасия брат сидит в лагере под Черниговом
Не выдержав, кто-то в замыкающем
про партийную говорильню, но промолчал
наградят.
Разумеется, «призвал» в отряд. Пришлось
