Ну и семейка, дружище, – вздохнул Вэнс, откидываясь на спинку глубокого кожаного кресла. – Определенно нехорошая. Как переросшее растение.
это глаголет голос Америки! «Беги, играйся со своими эстетическими игрушками, если такая ерунда тебе по вкусу, а мне дай спокойно заниматься серьезными делами». Весьма прискорбно. Однако я отказываюсь бежать и тем более не стану осматривать этот мавзолей ненужных европейцам мумий под названием «Метрополитен». Удивительно, что вы не предложили мне побродить в городском музее скульптуры.
– Я бы отправил вас и в аквариум…
Сверх того, я вел дневник, подробность и полнота которого заставили бы устыдиться даже Сэмюэла Пипса[5].
– Мне не до визитов, – огрызнулся Маркхэм. – Честер Грин убит.
– О! – Вэнс позвал слугу и закурил. – Два кофе и один деловой костюм
«Докладывайте, сержант! Что выяснили?» – «Кучу всего, инспектор!» – «А конкретнее?» – «Никаких зацепок нет как нет!»
Не нужно разжевывать, – нетерпеливо бросил Маркхэм. – У меня есть некоторые зачатки разума. Куда ведут все эти азбучные истины
На убийц похожи только вполне безобидные люди.
Но, как сказал Гамлет, «убийство, хоть и немо, говорит чудесным языком»[32].
– Бросьте ваши штучки, Вэнс, и выражайтесь яснее, – потребовал Маркхэм. – К чему вы клоните?
– Клянусь, я и сам не знаю. Все слишком неопределенно
Это кошмар. И раз ни в чем нет смысла, то важной может оказаться любая мелочь
Не такое уж исключительное совпадение, но его было достаточно, чтобы вызвать легкое возбуждение моей cortex cerebri
